Пока бьётся сердце

– Я же сказала, что в порядке.

– Ну, может быть, я смогу помочь тебе чувствовать себя чуть лучше, чем просто в порядке. – Я подталкиваю ее плечом. – У меня вроде как есть для тебя рождественский подарок.

Ее глаза расширяются от удивления, а губы приоткрываются, розовые и блестящие.

– Что? Зачем?

– Затем, что ты подарила мне кое-что в прошлом году. Теперь моя очередь.

Кора опускает голову, теребя нитки на покрывале.

– В этом году я мало ходила по магазинам, поэтому ничего тебе не купила. Я чувствую себя дрянью.

– Все в порядке. Когда-нибудь звезды сойдутся, и мы оба одновременно вручим друг другу подарки.

Она покусывает губу. Мой взгляд тут же неосознанно падает на ее рот, и я внезапно понимаю, что ее обнаженное бедро прижимается к моей ноге. Наверное, мне следовало бы сбежать, но алкоголь удерживает меня на месте.

Я лезу в карман и достаю маленькую коробочку.

– Упаковка не так хороша, как у тебя. Не суди строго.

– Я всегда сужу. – Кора наконец позволяет себе улыбнуться, когда забирает подарок из моих рук. – Ну, по крайней мере, он слишком мал, чтобы оказаться глупым праздничным вибратором.

– Или нет?

Она смеется. Она смеется, черт возьми, и это лучший подарок на свете.

– На меня оттуда что-нибудь выпрыгнет? – гадает она, вертя коробку и изучая ее у себя на коленях. – Оно кусается?

– Нет и нет.

Кора не выглядит убежденной, но начинает аккуратно отрывать бумагу, уголок за уголком, осторожными движениями. Она снимает крышку с маленькой белой коробочки, и у нее перехватывает дыхание при виде мягкой подложки. Кора смотрит на подарок внутри, но я смотрю на нее. Я наблюдаю, как от ее волнения краснеет сначала грудь, затем шея, и, наконец, с губ срывается тихий вздох. Ее пальцы с красными ноготками касаются кулона в виде сердца, прикрепленного к золотой цепочке.

– Оно прекрасно, Дин. Это… слишком много. – Кора смотрит на меня затуманенными глазами, затем снова опускает взгляд на кулон. Вынимает его из коробки и разглядывает золотое сердечко, пока изящная цепочка танцует на ее пальцах.

– Открой его. Это медальон.

Кора удивленно моргает. Ее пальцы заметно подрагивают, когда она расстегивает две золотые створки и пристально смотрит на внутреннее содержимое.

Пока бьется сердце.

Она ничего не говорит. Решив, что, возможно, она не поняла, я начинаю объяснять.

– Я подумал, что ты можешь носить его у своего сердца как постоянное напоминание обо всем, что ты пережила. Пока оно бьется, ты в порядке.

Она по-прежнему молчит.

Я начинаю сомневаться в подарке, быть может, это слишком. Может быть, это слишком личное. Слишком болезненное напоминание.

Но потом Кора бросается ко мне на колени, обвивает руками мою шею, и я чувствую, как под воротник рубашки катятся ее слезы.

– Спасибо, – сдавленно шепчет она. – Он прекрасен.

Крепко сжав кулон в кулаке, она продолжает плакать, навзрыд, безутешно. Рыдания рвутся из нее, сотрясая все тело долго сдерживаемыми эмоциями.

Но со мной ей не нужно притворяться. Ей не нужно прятаться.

Я рядом, и я вижу ее душу насквозь – каждый шрам, каждый изъян, каждый сломанный, опустошенный кусочек.

И я понимаю.

Кровь. Повсюду кровь.

Так много чертовой крови.

Кожей чувствую ее брызги, ощущаю вкус во рту, но продолжаю.

Несдержанные удары, треск черепа, кусочки мозгов. Ужасные, болезненные стоны… смерть.

Он должен заплатить за то, что сделал с ней. Он должен умереть. Я пообещал, что лишу его никчемной жизни за то, что он прикоснулся к ней, именно это я и делаю.

Никаких угрызений совести. Пути назад нет.

Все кончено.

Мне кажется, я слышу ее голос, далекий, зовущий меня вернуться к ней.

– Остановись. Он мертв.

Кора прорывается сквозь мое помутнение разума, и при виде ужасного преступления, которое я только что совершил, реальность впивается в меня острыми зубами. Боже милостивый, это как сцена из фильма ужасов.

Достойный конец ужасной истории.

Я сделал это. Я черт побери, сделал это. Хладнокровно убил человека, не имея ничего, кроме своих изодранных, грязных костяшек пальцев.

Ублюдок заслужил это.

Я собираюсь отшатнуться, убраться как можно дальше от этой кровавой бойни, но тут его глаза распахиваются. Ужасающие белые глаза с такими черными, дикими радужками, что под их взглядом с меня чуть заживо не слезает кожа. Эрл приподнимается на четвереньки, его круглые, вытаращенные глаза сдавливаются искалеченной плотью.

Затем он протягивает руки и сжимает мне горло, его хватка подобна тискам. Неумолима. Он рычит сквозь обломки зубов и заливает мне лицо кровью, пока душит меня.

– Очень плохой пес!

Это еще не конец. Это еще не конец.

Это никогда не закончится.

Я резко сажусь, с головы до ног покрытый потом, дыхание частое и сбивчивое. Я свешиваю ноги с края кровати, сжимая в кулаках простыни. Мысли начинают возвращаться к реальности, и до меня смутно, словно издалека доносится мелодия моего телефона. Пока я ищу его в спутанных промокших простынях, понимаю, что голова до сих пор кружится от алкоголя. Мэнди подвезла меня домой около одиннадцати вечера, и я выпил четверть бутылки водки, прежде чем отключиться далеко за полночь.