Пока дышу

Разложив перед собой карты, исписанные мелким бисерным почерком листки бумаги разных форматов и пожелтевшие распечатки, Хорёк принялся делать пометки. Путь, который прошла его армия за последние шесть лет, был извилист. А если начинать от Вашингтона, то и вовсе — нереален. Он даже себе не мог объяснить, как же получилось его пройти. Цепочка счастливых случайностей? Нет. В эту дурь Хорёк не верил. Его ум, хорошая подготовка, которой он отдавал немало сил, настойчивость и уверенность в своих силах — вот что позволило ему пройти этот путь. Но с каждым месяцем, с каждой неделей всё становилось только хуже. Отсиживаясь в Южной Дакоте, он сумел избежать почти всех мест, где природа или техника, брошенная людьми, провоцировали локальные апокалипсисы. Но и эта земля оказалась не бездонной. А впереди… Впереди у него осталось ещё лет шесть. Всё труднее находить пополнение для армии. Молодёжь, увы, пошла уже не та. И дальше будет ещё сложнее — мелких детей выжило слишком мало, а начинать собирать их сейчас означало таскать за собой детский сад. И кормить его, делаясь уязвимым… Он сделал максимум того, что мог тогда, но сейчас — сейчас Хорёк был умнее. Сумел бы избежать многих ошибок. Абсолютная память хранила тысячи воспоминаний об информационной панике Последних дней. Телевизор бубнил, на экране компьютера висело с десяток открытых окон, пальцы летали по клавиатуре, выводя в окно поиска новые задачи…

Хорёк потёр закаменевшие мышцы шеи. Он аккуратно сложил пожелтевшие распечатки спутниковых снимков и карт по старым сгибам и прикрыл глаза. Воспоминания, на минуту оставившие его, нахлынули снова.

В ноябрьском лесу холодно. Так холодно, что от постоянной дрожи болят слабенькие мышцы. Пуховик и тёплые ботинки, толстый шарф, натянутая до самых глаз шапка — ничто не способно согреть худое тело. Он совсем один здесь, в вонючей норе выстуженного зимой сарая на окраине бесконечного леса. Сырые дрова не хотят разгораться, дым выедает глаза, ветер свистит в каждую щель, и ему кажется, что до утра уже не дожить. Кто-нибудь найдёт его скорчившийся мёрзлый труп. Или не найдёт. Никто. Никогда. Потому что людей осталось совсем мало, а дураков среди тех, что выжили за два года после конца света, ещё меньше. Что им делать среди зверья и враждебного, страшного леса? Он сомневается, что кто-нибудь в целом мире знает, что за сокровище прячется в этом лесу, в сердце Вермонта. То ли соврали карты, то ли он неправильно определил координаты, но, заблудившись, он бродит здесь уже шестой день в поисках объекта 29, секретной научно-исследовательской лаборатории.

Он усмехнулся, не открывая глаз. Каким же маленьким и отчаянным он тогда был! Лабораторию-то нашёл, а вот ответы на свои вопросы — нет. Он ещё долго верил, что случившееся — дело рук человеческих, пока истинное лицо врага не начало проступать за чередой техногенных катастроф на оставленных без присмотра заводах, плотинах и других объектах человеческой деятельности, а также — за массой природных явлений, стирающих следы цивилизации так, как он сам смахнул бы крошки от сухих галет. В том, что жизнь, едва успев наладиться и получить, наконец, достойную его интеллекта и амбиций перспективу, рухнула, превратившись в ещё более суровую борьбу за выживание, чем та, к которой он привык, люди были не виноваты. Сама природа методично и безжалостно стряхивала с себя человеческую перхоть. Но — не его! Надежда на исцеление была больше не актуальна, ведь благодаря своей болезни он был до сих пор жив! На судьбу человечества ему было наплевать, но не на свою собственную. Он понимал, что у него появился шанс, и готов был бороться, ведь Хорёк всегда знал, что он — особенный! И теперь, окружённый собственной армией, сидя в очередном из собственных городов, он, двадцати трёх лет от роду, единственный из всех не ждал скорой смерти.

— Завтра переселимся, — позже сказал Хорёк, устраиваясь на ночь. — Мне здесь не нравится. Дыра, а не дом.