Пока дышу

«Твою мать!» — приходится сцепить зубы, чтобы не выругаться вслух. Рука дёргается, и нож соскальзывает с колышка. Августу хочется воткнуть его Трою между лопаток. Немедленно! Но он опускает глаза и продолжает остервенело строгать неровную палку.

«Подожди, с-сучка, — шипит он про себя, — скоро я заставлю тебя посмотреть на то, что останется от Троя, другими глазами».

Но происходило всё с точностью до наоборот. Не только Август следил за Троем и тем, что он делает. Чёртов Трой и сам не спускал с него глаз! Конечно, на его месте Август и сам поступал бы так же, но это и бесило. В конце концов, ни к кому другому у холодного, словно рыба, Троя претензий не было! Но смутное ощущение непонятного родства, ледяной ветерок опасности, исходящий от парня, который он уловил в первый же день, и тайное соперничество за Натали не позволяли Августу дурачить его показным смирением. Напротив, привыкший к манипуляциям, Август намеренно провоцировал Троя своим поведением, стоило тому оказаться поблизости. А поблизости он оказывался часто, словно старался не выпускать Августа из поля зрения.

Однако всё вышло не так, как он ожидал. Парень оказался умнее и хладнокровнее, чем Август предполагал. Ни помериться силами, ни перехватить место в группе возле лидера ему не удавалось. Он провёл на ферме слишком мало времени, но уже чувствовал — он снова в чём-то ошибся. Один и тот же промах раз за разом… Не то что выбиться в лидеры, даже встать рядом опять не получается. Уверенный в том, что его место наверху, он никак не мог понять, почему же ему никак туда не взобраться? Даже здесь. К Трою, которому Август ни в чём не уступал, «недобосс» Денни, слишком мягкотелый и калека к тому же, прислушивался, а на Августа даже не тратил своего жалкого времени — жив, и слава богу, молодец. А ведь метил-то Август куда выше, Хорёк — не этот святоша. Шесть лет прошло с тех пор, как армия Хорька вошла в Абердин, а Август помнил ту ночь до мелочей и сейчас.

Для своих одиннадцати лет Август довольно высокий, и это помогает ему чувствовать себя уверенно в компании старших ребят. Жизнь в Абердине никто не назвал бы райской, но Август чувствует себя прекрасно. Почти стемнело, народ разбредается по своим углам — в огромном маркете у каждого есть место. Август безо всяких сожалений отвешивает уже третий подзатыльник ревущей Джине — не то итальянке, не то испанке, чернявой девчонке на пару лет старше его самого — за то, что она проворонила и подпалила мясную похлёбку. Наказать девчонку ему велел сам Кевин-старший, угрюмый и жестокий хозяин Абердина. Август бы занялся с ней тем, чем не гнушаются ребята постарше, но боится оплошать, а потому лупит от души.