Пока дышу - надеюсь

Его терпеливо ждали… И Милюков, и господин Гучков. Выражение лиц у них было разным. У Милюкова — напуганное, у Гучкова же — решительное и очень злое.

— Господа, прошу великодушно меня простить, я проводил бесконечные митинги. Люди просят меня разъяснить им политику нашей партии и Временного правительства, которое вы так быстро покинули. Но это ваше решение и не мне его осуждать.

Керенский дал волю своей склонности к артистизму, заодно ему захотелось позлить Гучкова, и так еле скрывающего ярость. Плетя словесные издевательские кружева, он продолжил.

— Хотел бы вас сразу предупредить, что я настроен весьма решительно, а так как у меня сегодня целых две дуэли, то я начну их по своему выбору.

— И с кем вы желаете стреляться первым? — мрачно спросил его Гучков, — господин Д’Артаньян.

— Ну, что вы, что вы. Как можно сравнивать меня… пламенного революционера…, вождя революции с каким-то пережитком французского дворянства. Тем более, что он вымышленный персонаж Александра Дюма.

— Он-то вымышленный, а вы — настоящий, и потому ваша кровь будет литься не понарошку, товарищ Керенский.

— Так и вы — не граф Рошфор, господин Гучков, вы, скорее, господин Бонасье, то есть мелкий… О! Простите! Очень крупный лавочник! — продолжал издеваться над Гучковым Керенский.

Гучков сжал руки и потянулся к револьверу, лежащему перед ним в деревянной коробке. Коробка располагалась на небольшом журнальном столике, который, видимо, они предусмотрительно принесли с собой.

— Так с кем вы будете стреляться первым, мерзопакостный вы фигляр?

Керенский невозмутимо улыбнулся. Вытянув из внутреннего кармана браунинг, он показал глазами на Милюкова.

— Я выбираю слабое звено, то есть господина Милюкова.

— Да вы, я смотрю, всё никак не успокаиваетесь, господин кривляка?

Керенский спокойно улыбался, эти мелкие нападки не трогали его. Гучков бы ещё обозвал его земляным червяком, тоже какой-никакой, а аргумент.

— Так вот, мы сейчас и успокоим друг друга. Сначала уважаемого господина Милюкова. А потом уже померяемся выстрелами и с вами, мой коллега и товарищ по посту, бывший товарищ…. Померяемся не остротой своих слов, а меткостью стрельбы и стволами наших револьверов.

Гучков скривился, вложив в гримасу, появившуюся на его лице, всё презрение, которое он ощущал к Керенскому.

— Вы будете сначала стреляться со мной. Я не уступлю никому права лично вас пристрелить. Россия и революция от этого не только не проиграют, а скорее, даже выиграют.

— Я бы на вашем месте не решал, что для революции лучше, а что хуже. Это не в вашей компетенции, уважаемый банкир.

— Вам никогда не бывать на моём месте, господин фигляр.

— Безусловно, так же, как и вам никогда не достичь того уровня власти, что сейчас есть у меня, господин бывший министр.

Гучков уже был готов схватить револьвер и выстрелить из него, но… но сдержался и не стал испытывать судьбу раньше времени. Они разговаривали друг с другом и не обращали внимания на Милюкова. А тот умудрился удивить их обоих.

— Я отказываюсь от дуэли! — неожиданно для дуэлянтов раздался голос Милюкова.

— Что? — одновременно крикнули и Гучков, и Керенский.

— Я отказываюсь от дуэли, — повторил Милюков. — Пусть меня считают трусом, но я уступаю своё право застрелить товарища Керенского господину Гучкову. У меня всё равно не хватит духа хладнокровно это сделать, увы.

«Вот это поворот!», — невольно подумал Керенский. Похожие мысли промелькнули и во взгляде Гучкова, быстро сменившись радостью от желаемого.

— Ну что же, — Керенский пожал плечами. — И пусть храбрый заменит труса и отомстит обидчику. Я же говорил вам, господин Милюков, что вы политический импотент, а теперь ещё и трус. Правительство только выиграет, лишившись подобного балласта.

— Вы подлец! — выкрикнул Гучков, с трудом сдерживаясь, чтобы не выстрелить. — Мои секунданты! — провел он рукой и вперёд выступил незнакомый Керенскому человек в штатском.

— Угу, а теперь мои, — и стоявшие совсем рядом казаки расступились, от них отделился генерал Секретёв, который не стал отказываться от роли секунданта.

— А кто ваш секундант, не знаю его фамилии? — спросил Керенский Гучкова.

— Мой дальний родственник. К тому же, раз Павел Николаевич уступил мне свою очередь, то я прошу стать его моим секундантом. Так будет намного правильнее. Пусть он первым увидит вашу смерть. Вашу долгожданную смерть.

— Всенепременно, — ответил с чувством радости Милюков, и родственник Гучкова отступил обратно к стене, с любопытством наблюдая за разворачивающимися перед ним интересными событиями.

— Ну, хорошо. Милюков, значит, Милюков. Мне, собственно, всё равно. Господа казаки, — обратился как бы мимоходом к своему конвою охраны Керенский. — Подойдите.

Два казака, возглавляемые улыбающимся Шкуро, тут же подошли к Керенскому.

— Прошу вас арестовать этих двух бывших министров. Пора заканчивать этот дуэльный фарс.

— Что? — реакция Гучкова оказалась молниеносной. Быстро подняв револьвер, который держал наготове в руке, он попытался выстрелить в Керенского. Но Шкуро оказался быстрее и выстрел Гучкова пришёлся в воздух.