Пока дышу - надеюсь

Через некоторое время Керенский порывисто вошёл в комнату. Она была заранее проверена перед его приходом, и два телохранителя Жен Фу Чена были изолированы в другом помещении. Керенский справедливо не доверял китайцу и, достав из внутреннего кармана пистолет, переложил его в боковой карман.

Кто их, этих китайцев, знает, сейчас как прыгнет, да с ноги врежет, и полетит Александр Фёдорович в одну сторону, а его пистолет — в другую. Не хотелось бы.

Сев на стул, Керенский внимательно посмотрел на китайца. Его голову, наголо обритую, покрывала какая-то странная панамка. Весьма интересный головной убор, как и сам китаец, который не был похож на угодливого всем азиата. Ну, да ладно.

— Вы говорите по-русски?

Жен Фу Чен склонил голову и прижал руки к груди в знак своего уважения и покорности.

— Я говолю холосо. А понимаю лутсе. Патаму я поросу вас говолить чаще. Я лусе так увижу.

— Ясно.

Керенский немного задумался. Может быть, переводчика найти? Да только лишние уши и посредники ему совсем сейчас не нужны. А остальные китайцы говорили едва ли не хуже своего предводителя. Нужно ставить вопросы коротко и максимально понятно, чтобы не было двусмысленности, и будет ему успех.

— Вы самый главный среди китайцев?

— Да, — коротко ответил Жен и согласно кивнул головой.

— Самый главный? — переспросил Керенский.

— Да, — и китаец снова кивнул, ответив.

— Сколько под вашим началом людей?

— Мало, многие погибли в крепости.

— Хорошо. Тогда скажите мне, сколько людей вам подчинены и сколько среди них воинов.

Жен кивнул головой и сказал.

— Двенадцать тысяч человек, а воинов от них две тысячи.

Керенский передёрнул плечом. «Врёт, сволочь азиатская!»

— Этого недостаточно. Вам нужно увеличить число ваших воинов минимум в три раза. То есть, до шести тысяч солдат. Остальных можете отправить на родину или использовать для обслуживания ваших людей и для пополнения потерь. И это только пол дела. У вас есть люди в Москве?

— Есть, — кивнул Жен.

— У них есть лидер, вождь, старший или ещё кто?

— Есть.

— Этот человек готов работать со мной на тех же условиях, что и вы, и в состоянии ли он выставить боевые отряды?

Жен Фу Чен сделал небольшой глоток из пиалы и ответил.

— Если буду готов я, то будет готов и он. У него есть люди, и их больше, чем у меня. Он согласится. Мы все вместе и всегда будем вместе, — на ломаном русском произнес Жен.

— Ясно. Тогда договоритесь с ним и держите связь. Мне понадобятся китайские отряды в Москве. Кроме того, нужны отряды в любом крупном городе. Я готов платить, наняв вас. Оружие вашим солдатам выдадут в крепости. Здесь же, в тюремных казематах, вы будете жить. В город будете уезжать на лодках через Невские ворота и преимущественно ночью.

В крепости все ваши люди не уместятся. Но основная масса боевых отрядов будет жить только здесь. Остальные — по вашему усмотрению. Вам нужно арендовать несколько зданий для другой базы, там и разместите своих остальных солдат. Вторая база должна быть возле Невы или на побережье Финского залива. Сможете найти?

Жен кивнул головой.

— Я найду человека, который будет работать с вами в качестве посредника между мной и вами. Точнее, это будет не один человек, а целый штат сотрудников. Теперь об оплате, что вы хотите?

— Мои люди должны быть всегда накормлены и получать деньги только серебряными рублями, — на ломаном русском ответил Жен.

— Сколько?

— Пятьдесят рублей в месяц простой боец, сто — его командир, командир крупного отряда — двести пятьдесят рублей, и я — пятьсот.

— Забавно. Я вас снабжаю продовольствием, защищаю от революционного произвола и ещё должен платить огромные деньги, да ещё серебром. Благо, вы ещё не требуете золота.

— Только серебро, — кивнул Жен.

— Такие суммы я готов платить ассигнациями, либо векселями, которые вы сможете обналичить во Владивостоке или Хабаровске.

— Только серебро, — в очередной раз повторил Жен.

— Ну, хорошо, тогда меньше в два раза.

— Нет, Жен долго думал. Жен спрашивал у людей, Жен знает, сколько стоит билет домой. Жен знает, как дороги продукты для семей. Жен не уступит.

— Взять его, — мгновенно вспыхнув от гнева, вскричал Керенский. Два дюжих казака, вбежав в комнату, быстро подхватили жилистого китайца под руки и заломили его.

— Соглашайся, Жен, или как там тебя правильно?

Китаец молчал. Его жёсткое лицо словно окаменело. Керенский дал знак казакам сделать ему больнее. Но китаец только краснел от усилий, но молчал, не пытаясь вырваться из рук. Его головной убор держался на голове, как приклеенный.

Керенского постепенно накрывало бешенство. Хотелось сорвать с китайца, упорствовавшего на своём, эту странную тюбетейку и ударить рукояткой пистолета по выбритой начисто голове. Эмоции грозили захлестнуть Керенского с головой. Ещё чуть-чуть и он бы лично либо ударил, либо застрелил китайца.

Но внезапно у него в голове всплыл образ залитого кровью двора Петропавловской крепости. И его бешенство, как пришло, так сразу же и ушло, не оставив после себя ничего, кроме досады и горького привкуса жестокой ярости.

— Отпустите его, — выдохнув, сказал Керенский. — Отпустите.