Пока дышу - надеюсь

Слухи об этом уже давно распространились по всем министерствам, и вчера к Керенскому зашёл товарищ Гальперн. Зашёл он неспроста и вручил так называемую «Декларацию прав солдата», попросив Керенского прочитать её как можно внимательнее и внести своё мнение о ней. А, может быть, изменить что-то или добавить.

При этом Гальперн делал все так, как будто это было само собой разумеющемся и давно в деталях обговорено. Возможно, что так оно и было. Предшественник не оставил об этом в мозгу нового Керенского никакой информации.

Весьма интересная эта была бумаженция. (прочитать о ней можно тут — http://www.illuminats.ru/home/29-new/4915-22-1917).

Керенский и прочитал. Весьма иезуитская бумажка оказалась. Игнатий Лойола воскрес на мгновение, прочитал и заплакал от осознания того, что сам никогда не смог бы до такого додуматься. Керенский хоть и недолго служил в армии, но мозги у него были на месте и читать между строк он умел.

Пункт № 6 предписывал разрешить распространять в окопах все газеты без исключения. То есть, если газета называлась, к примеру, «Долой Временное правительство», то её всё равно разрешали. Чего уже говорить об остальных газетах.

Пункт № 9 отменял официальный военный язык. «Так точно», «Есть» и другие выражения. Теперь можно было говорить: «Да», «Нет», «Не знаю», «Да пошёл ты, я свободный гражданин свободной страны», ну и так далее.

Пункт № 12 отменял обязательное отдание чести. То есть, каждый солдат решал для себя, хочет ли он выполнять воинское приветствие или не пошёл бы этот офицер… яблоки собирать, козлиные…

Пункт № 13 разрешал отлучаться из казарм в любое время солдату, с определёнными оговорками, но… Керенский знал насколько сложно оставлять в казарме боеготовый минимум. Многочисленные: «А почему я?» практически лишали это требование всякого смысла.

Пункт № 14 обладал по смыслу классической «вилкой» принятия решения, действуя на свой страх и риск. В бою пристрелить не выполнившего приказ, это значит получить пулю в спину, после боя. И так далее.

Пункты № 15,16,17 ограничивали любое наказание и ещё неизвестно, кого оно касалось больше, солдат или офицеров.

Остальные пункты просто шли довеском, размазывая основные мысли по дереву, словно клей по его коре, и чтобы влезть на это дерево и не обмазаться с ног до головы этим клеем, было невозможно.

В общем и целом, смысл декларации в дополнение к приказу № 1 можно было охарактеризовать одним предложением: «Товарищи солдаты и матросы, делайте, что хотите, и вам за это ничего не будет». Ваш Гальперн или Керенский, или ещё кто….

Прочитав прокламацию, Керенский откинул её в сторону. Как это было не противно и грустно, но проблему нужно было решать кардинально. Всех деятелей, которые составляли её и продвигали через него, надо было обязательно уничтожить. Обязательно!

Арестовывать нельзя, привлечёт внимание их хозяев и соратников, открыто противопоставлять себя им этим или другим способом, во-первых, опять же нельзя, а во-вторых — бесполезно. Всё больше и больше крови на его руках. Но останавливаться Керенскому на этом уже было невозможно. Чем больше людей из пятой колонны он уничтожит, тем быстрее возьмёт власть. Но, даже самое главное, это не взять власть, самое главное — власть удержать.

Юскевич был пока далеко. Фото убитого Ленина Керенского не обрадовало. Чего радоваться? Но то, что одной главной проблемой стало меньше, облегчало его задачу. Оставался ещё Троцкий, но он где-то застрял в пути. Встречу ему и прибывающим с ним соратникам Керенский уже готовил.

Глава 22 База «торпедных катеров».

Идеи единого народа для нас не существовало… Мы — партия класса, идущего на завоевание мира: мы такие же юнкера, только наизнанку, во всём, что касается твёрдости, решительности, последовательности. В нашей политической борьбе — кто может быть нашим достойным противником? Только не слюнтяй Керенский и подобные ему, а махровые черносотенцы. Они способны были бить и крошить точно так же, как на это были способны мы. М. Фрунзе.

На следующие сутки после митинга Керенский направился осматривать Петропавловскую крепость, собираясь всё увидеть и понять на месте. Здесь он планировал создать базу своих карательных отрядов, и вообще, неплохо было иметь оборонительный пункт и, собственно, крепость в столице.