Пока дышу, надеюсь

Отчего-то Сергею вдруг стало жарко. Он понимал, что Варенников говорит сейчас вещи немаловажные и главное сейчас не дать ему замолчать. Пусть этот человек говорит много и честно отвечает на задаваемые ему вопросы. А отделить зерна от плевел можно будет и позже.

Придвинувшись к Варенникову чуть ближе, младший лейтенант произнес первое, что пришло ему в голову:

- Константин Иванович, то, что сейчас вы говорите очень важно. Я не из праздного любопытства спрашиваю, поймите меня правильно. Сейчас у нас идет создание новой информационной базы и все, что вы сейчас говорите, позже будет занесено в протокол и использовано в рабочих целях органами государственной безопасности. Скажите мне, как звали того офицера? Того, который был убит аковцами. Вы помните его имя?

- Я ту шельму хорошо помню. Мужики до сих пор матюгаются, когда слышат о нем. Сколько моих ребят он положил, гад... Мариусом Подабой его звали. В гестапо на хорошем счету эта сволочь была...

- Интересная картина вырисовывается. Кто руководил операцией по его уничтожению?

- Операция проводилась частями армии Крайовой при содействии нескольких партизанских отрядов. С польской стороны ей руководил Казимир... Как его черта... Казимир Свэнток. Говорят, что он пользовался особым доверием со стороны Звензека Одвету и возглавлял одно из диверсионных подразделений "Вахляжа". Вы ведь знаете что это такое?

- Да, мне приходилось слышать. На кого была возложена ответственность за проведение операции с советской стороны?

- На бывшего заместителя начальника литовской полиции Утенского района Йозаса Капельманоса.

- Сколько партизанских отрядов принимало участие в той операции?

Сергей посмотрел на Варенникова в упор, пытаясь можно ли верить этому человеку, а тот поколебавшись, ответил:

- Непосредственно в нападении на немецкую автоколонну было задействовано три партизанских отряда общей численностью до пятисот человек. Еще два десятка партизан находилось в состоянии повышенной боеготовности, примерно в километре от автострады, на случай каких-то непредвиденных обстоятельств.

Посчитав, что наступило время для того, чтобы задать один из наиболее существенных вопросов, Сергей пристально посмотрел Варенникову в глаза.

- Константин Иванович, вы сами видели труп Мариуса Подабы?

Ваненников усмехнулся. Он не без интереса и удовольствия наблюдал за постоянно меняющимся выражением лица молодого человека.

- Я не видел. Зачем? То была операция разработанная польской стороной. С моей стороны в обязанности входило только четкое соблюдение инструкций Капельманоса.

- Кто может сегодня подтвердить, что Мариус Подаба действительно мертв?

- Тот, кто его видел мертвым, наверное. Тот же Капельманос... Но я не думаю, что можно сомневаться в смерти Подабы. Сколько людей на виселицу отправил, пес... Поляки чересчур ненавидели его, чтобы оставлять живым. Они готовились к той операции около полугода, понимаете?

Сергей медленно покачал головой и почесал затылок. Ему, как и Варенникову тоже не верилось в то, что немцы были способны произвести столь сложную военную операцию при содействии частей армии Крайовой. Слишком много людей принимало участие в том деле. При таком количестве свидетелей, очень скоро бы выползло бы наружу многое из того, что в СД, или Абверу необходимо было сохранить в тайне. Сергей вспомнил, как два года назад Главное командование АК обвинило в сотрудничестве с Гестапо одного из руководителей подпольных организаций, действовавших на территории оккупированной Польши. Позже, по приговору Специального Суда тот человек был приговорен к смерти и в сентябре 1942-го года приговор был приведен в исполнение.

Нет, подумалось Сергею, никогда на подобный сговор не пошли бы ни Комаровский, ни Жепецкий, ни кто либо из других руководителей АК. Молодому человеку не суждено было узнать о том, что в некоторых округах Литвы между немцами и руководителями польских партизанских отрядов, в годы войны была достигнута договоренность о выплате заработной платы бойцам Армии Крайовой, равной по своему размеру той, которая полагалась литовским полицейским.

Увидев, что Варенников с явным сожалением потушил окурок в пепельнице, стоявшей на столе, младший лейтенант снова вытащил из кармана пачку сигарет и протянул ее своему собеседнику.

- Константин Иванович, скажите, не знаком ли вам некто Штепонас Бразаускас? Может быть вам доводилось слышать о нем, или даже пересекаться где-то прежде? Его дом находится в соседнем хуторе, что в двух верстах отсюда...

- Как же, как же! Помню. Хутор тот очень небольшой... До войны там проживало до двухсот человек. А сейчас и сотни, наверное, не наберется. Кто в Красной Армии, кто в бегах, кто с немцами... И Бразаускас этот... Лихой был, скажу вам, сукин сын. Весь в отца своего. И братец его той еще сволочью оказался. Все их семя под выверт нужно было еще в сороковом году пустить. Если бы не дети, что полными бы сиротами остались, так я лично бы к стенке поставил и Штепонаса и батьку его...

- Дети, - пробормотал Сергей, застыв на месте, - Какие дети, Константин Иванович? Какие дети?!