Пока дышу, надеюсь

Построек, приземистых и плохеньких, здесь было не много. Некоторые из изб имели настолько захудалый вид, что создавалось впечатление, будто в них давно уже не жили люди. Двухскатные крыши прохудились, прекрасная резьба, украшавшая фасады, некогда красочная, ныне утратила свое очарование и издали казалась чем-то безобразным, стекла в окнах частично отсутствовали, а сами окна кое-где и вовсе были заколочены. Возможно, что эти дома действительно были давно уже брошены жильцами, но по какой причине это произошло, теперь можно было сейчас только предполагать.

За невысокими срубами, клетями, амбарами и потемневшими от времени, покосившимися оградами Сергей заметил верхушки деревьев. Там, скорее всего, начинался приобретший за последние недели дурную славу у оперативников лес. Но может быть, то была всего лишь одна из тех рощиц, которых в районе Утяны было несколько десятков. Если судить по карте, то где-то в той стороне, примерно в километре отсюда, должна была проходить узколинейная железная дорога, являвшаяся объектом пристального внимания как немецкой агентуры, так и различных бандитских формирований, действовавших в этих местах на протяжении всей войны. Там же, как уверял Варенников, до сих пор действовали немногочисленные отряды аковцев.

Где-то залаяла собака, ей вторила другая. Дернулась занавеска в каком-то окошке и Сергей понял, что его приезд не остался незамеченным. Словно видел он каким-то непонятным, непостижимым для человеческого разума образом, как кто-то там, за занавеской, передергивает затвор автомата, готовясь выстрелить в приезжего, преисполненный решимости и нетерпения.

Стараясь не делать резких движений, Сергей приоткрыл кобуру и медленно зашагал ко двору Бразаускаса. Каждый шаг давался молодому человеку с трудом и казалось ему, что сотни людей наблюдают сейчас за всяким его движением. Где-то неподалеку заплакал ребенок, но понять откуда раздавался тот плач, было сложно.

Сергей приблизился к отгороженному невысоким забором дому и громко постучал в ворота. Но прошла минута, за ней другая, а никто из дома не вышел, хотя собака, сторожившая двор, вылезла из конуры и громко залаяла.

- Ei, bosas! - громко сказал оперативник, с трудом вспомнив нужные ему слова, - Taškas ten. Nuo policijos į Jums. Из... Как там по вашему... baudžiamosiose paieška! Я из городской комендатуры к вам направлен. Если что, то и документики на то имеются. Вы понимаете о чем я...?

Сергей говорил спокойным голосом, стараясь ничем не выдать своего волнения, как бы невзначай оглядываясь по сторонам, пытаясь взглядом найти укрытие на тот случай, если дело примет крайне неблагоприятный для него оборот.

В тот момент, когда он снова хотел постучать в ворота, из дома на крыльцо вышел худощавый, невысокого роста пожилой человек и посмотрел на стоявшего у ограды оперативника. Лицо у мужчины было землистым, опухшим, давно не бритым, одежда состояла из льняной, серого цвета рубашки и грязных, местами заштопанных штанов, заправленных в солдатские сапоги.

Это и был старший Бразаускас.

- Ką jūs norit? - спросил он глухим голосом.

- Аš nesuprantu... Не понимаю... Laba diena! Я из уголовного розыска, - произнес Сергей, - Я прибыл к вам по командировочному предписанию. Аr jūs kalbate russkai? Ar jus mane suprantate? Вы меня разумеете? К сожалению я очень плохо владею литовским языком... Bet gaila, kad pas mane nera praktikos.

- Как же, как же... Я уже понял, - отозвался мужчина. Он спустился с крыльца и подошел к Сергею, - Могу я взглянуть на ваши документы?

- А... Конечно, понас Николас, - пробормотал Сергей, вытаскивая заранее приготовленное им удостоверение оперативного уполномоченного, - Младший лейтенант Ставров Сергей Михайлович.

- Младший лейтенант, говорите? - произнес мужчина чуть прищурившись, - А погоны то на вас армейские.

Наблюдательный сукин сын!

- А вы что, хотели бы чтобы мне какой-нибудь бандит пулю в лоб влепил, увидев те самые погоны на этой гимнастерке? Их тут, в здешних лесах, как я слышал не так уж и мало.

- Что вам от меня надо? - спросил Бразаускас, недоверчиво взглянув на раскрытый перед ним документ.

Сергей ответил не сразу. Он убрал фальшивое удостоверение в карман и посмотрел на стоявшего за воротами человека таким же образом, как учитель смотрит на того ученика, которому он поставил двойку.

- Я уже сказал вам, что был прислан сюда по командировочному предписанию. В районной комендатуре мне сказали, что я могу узнать от вас интересующие меня сведения. Это связано с вашим сыном Штепонасом.

- Моим сыном? Я не понимаю... Ką po velnių!?

- Вот и я говорю, - ответил Сергей улыбнувшись, - Но мне кажется, что подобные вещи не обсуждаются в таких условиях. Я бы зашел в дом, с вашего позволения.

Бразаускас открыл ворота, пропуская Сергея во двор.

- Я не понимаю вас, молодой человек, - произнес он, поднимаясь на крыльцо, - Мой сын погиб полгода назад. Вы должны были это знать. Его убили поляки.

- Мне это известно. Мне известно также, что одно время Штепонас принимал участие в акциях по уничтожению евреев на территории Белоруссии и Литвы.