Пока еще ярок свет… О моей жизни и утраченной родине

Мы, все трое, вышли из очень разных кругов общества. Отец Лиды был морским офицером, родители Коли – мелкие ремесленники, и он продолжал свое обучение благодаря государственной стипендии. Что касается меня, я сама не знала, к какой социальной среде я принадлежала. Я любила вспоминать о своем происхождении от купцов-староверов, взаимосвязь с которыми я чувствовала сильнее, чем с изысканной и, пожалуй, космополитической средой моей семьи.

Позже я размышляла о своем поколении и пришла к выводу, что оно было необыкновенным в силу своего энтузиазма, желания добраться до сути вещей, осознания самих себя живущими в эпоху великих исторических преобразований. Мы часто говорили о России, о ее новом национальном взлете и светлом, полном надежд будущем, которое мы будем строить по окончании войны.

Окончательная победа над Австрией и Германией не вызывала у нас никаких сомнений. После отступления русских войск в 1915 году за пределы наших границ из-за отсутствия боеприпасов наша промышленность сделала гигантские усилия, и в прошлом году боеприпасы поступали на фронт во все возрастающем количестве, в ящиках, на которых было написано: «Не жалейте патронов».

Все люди привязаны к своим странам, но я думаю, что наш патриотизм был более восторженным и более страстным, чем где бы то ни было. Наша великая страна в течение десятка лет была в состоянии экономического и культурного подъема, в состоянии социальных преобразований; мы думали, что нашему поколению достанется задача высвобождения всех скрытых сил, что нам предстоит осуществление грандиозных дел. Нам не терпелось больше узнать о своей отчизне и подготовиться к разнообразной деятельности, которая позволит успешно ей служить.

Я сказала папе, что готовлю доклад о характере русского народа. Папа ответил: «Воробушек, ты, как всегда, погорячилась. Ты не можешь раскрыть такую широкую тему. Тебе нужно ее сузить. Возьми, к примеру, религиозные чувства русского народа и его фатализм, его способность прилагать большие усилия и, с другой стороны, его инертность или, наконец, его любовь доводить работу до совершенства и в то же время его лень».

Кто-нибудь из нас, по его мнению, должен был сосредоточить свои исследования на слишком резком переселении крестьян в среду городских рабочих и негативных последствиях этого на их психику. Папа сожалел о полном незнании крестьянской психологии теми, кто имел дело с этими проблемами, предложил привести конкретные примеры из его опыта с рабочими и указать, какие средства следует применить в этой ситуации.

Несколько учеников с радостью приняли его предложение, но вскоре политические события породили столько тревог и сложностей во всех областях, что этот проект был отменен. Сбылось то, чего боялся папа с самого начала революции: либералы и социалисты не могли противостоять новому перевороту, организованному большевиками.

В феврале мы с тревогой узнали, что, поскольку результаты выборов были для них неблагоприятными, большевики разогнали Учредительное собрание, они даже обстреляли толпы мирных мужчин и женщин, которые сходились со всех частей города к Таврическому дворцу, где заседало Учредительное собрание, чтобы поприветствовать его.

А свобода? Для чего еще нужна революция, как только для свободного волеизъявления русского народа? Один из мальчиков нашей группы заклеймил ситуацию такими словами: «У нас украли революцию».

Все начало рушиться. Папа проводил все время на верфях, где постоянно нужно было принимать важные решения, потому что из-за нехватки денег и материалов строительство завода сильно затянулось и постепенно замедлялось.

Вскоре прекратила работать почта. Мы не получали больше газет, вся пресса была упразднена, за исключением двух коммунистических газет, выходивших в Петрограде и Москве. Мы видели, как в Мариуполь приходило все больше и больше дезертиров, которые бродили без дела, некоторые с оружием в руках.

Деньги обесценивались с огромной скоростью, и жизнь дорожала с каждым днем.

Во время наших воскресных встреч некоторые лицеисты начали вести коммунистическую пропаганду, утверждая, что марксистское учение должно стать приоритетом в нашей программе. Они хотели, чтобы между собой мы называли друг друга «товарищ», и вели себя очень фамильярно, что нам казалось неуместным. Они вносили дискомфорт в наши встречи и затевали споры. Наконец под различными предлогами большинство из нас перестало туда приходить.

Карпов