Пока королева спит

– Точно не знаю, а врать не хочу, хотя на самом деле мне просто лень освещать вопрос, который в свое время и совсем другой человек тебе разъяснит тебе гораздо лучше простого и необразованного доксина. Но не забудь у него ещё спросить и про богоборцев. А мне вопросов больше не задавай – я сон вещий видел и ты меня уже в нем своими бесконечными расспросами достал. Сначала ему непонятно то, потом сё вызывает трудности для восприятия. Определись, наконец, с границами своего непонимания и не вылазь за них слишком далеко, чтобы чему-нибудь плохому не научиться, а то ещё чего доброго станешь буквоедом или богоборцем…

Тут Ворд заснул своим крепким капитанским сном, а я так ничего и не понял. Пришлось мыслишку прихлопнуть другой, более сильной – а нет ли здесь такого местечка, где можно было бы…

– Я уже интересовалась, такого места – нет, – оборвала меня Эльза, чем подтвердила свою заботу о муже и умение читать мои мысли. Обычно она угадывает мои желания двух видов: пожрать и это самое.

Пришлось просто поцеловать светляк и он погас. Такие поцелуи называются поцелуями тьмы. Светляки от них гаснут и чтобы в дальнейшем вырвать из их стеклянных душ свет нужно будет потереть каждый шарик о что-нибудь волосатое, например, о рукав шерстяного платья или шубу, можно и о прическу (если ты не лыс), а на худой конец подойдёт и собственное предплечье, если, конечно, на нем есть хотя бы парочка волосков. Эльза в свою очередь затушила свой светляк и наш уголок "Чумы-1" стал темноват и этим пригож для сна, который всё же не пришёл, пришла лишь дрема.

Королева

Магистр взялся за перо давно, но довёл свой труд до логического конца только сегодня. Он закрыл папку с рукописью, завязал алые тесемки узлом и любовно погладил ладонью шершавую обложку, на которой каллиграфическим подчерком было выведено: "Трактат о народе вообще и о народах населяющих Третий великий магистрат в частности". Я заглянула в книгу (благо для меня, что книга закрытая, что открытая – всё едино, ведь в сновидении они одинаково доступны) и узнала что:

"Народы делятся на два класса: испорченные и неиспорченные. С каждым классом надо поступать правителю особо, испорченные держать в великой строгости, а не испорченные – просто в строгости, чтобы не допустить морального разложения. Хотя испорченные народы лучше всего переселить за пределы государства, а если это невозможно – то на самые окраины или в самые суровые земли, какие только есть в государстве – там им и место. Но, отдаляя больной кусок плоти от себя, ты утрачиваешь и возможность наблюдать за ним, ведь как не хорош какой-нибудь твой доверенный человек, на месте наблюдающий за переселенным народом, все равно у него есть свои пристрастия и убеждения, которые наложат отпечаток на передаваемую в столицу информацию. А значит, контролировать переселенцев будет сложнее, придется увеличить штат соглядатаев и силовых структур – а это всегда вызывает недовольство. Бунтовщиков нужно казнить без всякой жалости и сочувствия, иногда уничтожать нужно и родственников бунтовщиков (порой достаточно ликвидировать только близких, а иногда нужно выжечь даже и дальних), чтобы никто не смог отомстить. Неиспорченные народы, то есть народы, в которых есть сознание того, что государя и государственный строй (со всеми его структурами принуждения к порядку) необходим, а значит, нужен таким, какой он есть и совершенно не нужно что-либо переустраивать и бунтовать – вот такие благоприятные для правителя народы – это дар Божий. Им нужно распорядится с умом, не разбазарить и не положить в бессмысленной войне, а война считается бессмысленной, если она проиграна. На неиспорченные народы можно положиться даже в не самые благоприятные времена – когда неурожай, когда большие внешние долги и, наконец, когда на державу напал сильный сосед. Всё равно народ поможет в свершениях, но только если эти свершения будут учитывать интересы и народа (а не только государя, как это часто бывает)…" гм… дальше, пожалуй, не буду читать – себе дороже.

Там ещё много по бумаге было рассыпано подобных пространных выражений про народы большие и малые, высокие и низкие, великие и ненужные, но моё любопытство переместило фокус восприятия сразу на место, где магистр описывал тот народ, который ему достался, то есть народ моего королевства, мой народ…