Пока не погаснет последний фонарь

Я промолчала, попятившись. Через пару шагов я уперлась спиной в стену и поняла, что сама себя загнала в ловушку. Мне не удалось перехитрить ёкая, и она приблизила свое пугающее лицо почти вплотную к моему, вновь злорадно улыбнувшись. Тонкий язык прошелся по острым зубам.

– Если для тебя внешность не главное, могу сделать тебя такой же, как я сама.

Женщина прижала меня к стене, надавив на удивление сильной рукой на мое плечо, а второй рукой поднесла к моему лицу ножницы. Нераскрытые лезвия дотронулись до уголка моих губ, и меня передернуло от прикосновения холодного металла.

– Посмотрим, как ты заговоришь о душе и характере с таким лицом, – усмехнулась ёкай и раскрыла ножницы.

– Знаешь, ты средняя, – послышался слева знакомый голос.

Ёкай замерла, прислушиваясь, а потом опустила ножницы и сделала шаг назад. Я глубоко вдохнула, осознав, что задержала дыхание. От нервов и напряжения закружилась голова.

Кадзуо стоял неподалеку, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди, и я поняла, что впервые была рада его увидеть. И даже если и удивилась, что Кадзуо опять оказался рядом, возможность подобного совпадения меня сейчас не волновала.

– Что? – переспросила ёкай.

– Ты средненькая. – Кадзуо оттолкнулся от стены и приблизился к нам. – Не красавица, но и не уродливая. Обычная.

Ёкай на пару секунд задумалась над его словами, но потом недовольно скривила безобразный рот и исчезла.

Я окончательно выдохнула. Чересчур. Это было уже чересчур. Футакути-онна, летающая голова, а теперь и это… Слишком многие сегодня пытались меня убить.

– Спасибо, – произнесла я, посмотрев на Кадзуо.

У меня получилось изобразить на лице невозмутимость, и голос не дрогнул.

Кадзуо так же спокойно смотрел в ответ. Его взгляд упал на повязку на моей руке, перешел на следы зубов на ноге, а потом вернулся к лицу. И я вспомнила, что оно было в каплях крови. Но хотя бы не моей.

К счастью, во взгляде Кадзуо не было ни сочувствия, ни жалости. Не было и насмешки или злорадства. Лишь привычная полуулыбка, по которой невозможно было определить, что он на самом деле чувствовал. И это немного пугало.

– Не хотелось бы, чтобы Кутисакэ-онна испортила такое красивое лицо, – пожав плечами, прервал тишину Кадзуо. – Ты бы выжила, но смотреть на тебя было бы не так приятно.

Я едва удержалась, чтобы не сцепить зубы от раздражения, и ограничилась хмурым взглядом. Кадзуо спас меня от Кутисакэ-онны, а по какой причине – мне все равно. Однако чувство благодарности заметно ослабло.

Грубость Кадзуо давала мне повод быть с ним не слишком вежливой. Например, перейти на неформальный стиль общения. И прямо задать несколько вопросов.

– Как ты понял, что в той комнате нукэкуби? – спросила я, и Кадзуо улыбнулся чуть шире.

– Я думал, спросишь что-нибудь поинтереснее, – протянул он. – Это было просто. Я подозревал, что это может быть нукэкуби еще до того, как начался кайдан.

– Что?.. – удивилась я.

– Ты кажешься умной, но, видимо, совершенно не разбираешься в мифологии и легендах… Кстати, какая у тебя специализация?

– Естественные науки… – ответила я, а потом недовольно качнула головой. Кадзуо нарочно пытался меня отвлечь? Казалось, он заговаривал мне зубы. – Это неважно! Как ты понял?

– Я же сказал, что разбираюсь в мифологии… – отозвался Кадзуо, в его глазах мелькнуло недовольство. – Ты не заметила красные символы у нее на горле? Это признак нукэкуби. Среди людей они прячут их под одеждой и украшениями, но здесь вам дали подсказку или решили посмеяться, а вы ничего и не поняли.

Вновь Кадзуо словно пытался обидеть меня, чтобы отвлечь, но я не хотела дать сбить себя с толку.

– Почему ты не сказал?.. – с удивлением и раздражением спросила я.

– Не был уверен, – ответил Кадзуо, и мне показалось, что он говорил правду. – Это была догадка, которая подтвердилась, когда та девушка, кажется, Кандзаки, сказала про голову. Не мог же я обвинить в подобном участницу кайдана, не будучи уверенным в своей правоте. Это могло ее убить, если бы я оказался неправ.

Я кинула на Кадзуо косой взгляд, не став признавать, что его слова прозвучали логично, хоть это так и было. Вместо этого я пробормотала:

– Надо же, ты бываешь не уверен в своей правоте.

– Все бывает впервые, Химэ, – отозвался Кадзуо таким спокойным тоном, что его слова прозвучали и серьезно и насмешливо.

– Почему ты все время так меня зовешь? – спросила я, едва скрывая раздражение.

Это было так невежливо – он обращался ко мне даже не по имени, а по прозвищу, которое сам же и придумал.

– Из-за твоей прически, – отозвался Кадзуо, кивая на челку и отрезанные пряди у моего лица. – Тебе не нравится, когда тебя зовут Химэ?

– Не нравится.

– Тогда я продолжу.

Я прикрыла глаза и вздохнула. У меня не было на все это времени.

– Ясно… Но мне некогда с тобой беседовать. Нужно поторопиться.

– Ищешь Кандзаки-сан? – уточнил Кадзуо.

Я прошла мимо него по коридору туда, где свернула Кандзаки, и Кадзуо последовал за мной. На ходу я невольно отметила его уважительное обращение к Кандзаки, тогда как ко мне он все время обращался по прозвищу.