Пока смерть не разлучит нас (ЛП)

Цинь Цзин сидел на раскладном стуле, принесенном из дома, и слушал. Услышав вступление, он закатил глаза. Как и ожидалось, отец включил историю Сян-линь-сао, ищущей А’Мао, из «Новогодней жертвы». Скоро внимание переключилось на него:

«Того А’Мао, по крайней мере, съели волки. Мой мальчик вырос большим и сильным, но могу с уверенностью сказать, больше мускулами, чем мозгами…»

Хотя он был смущен товарищем на сцене, тот был его отцом, и он ничего не мог с этим поделать. Даже он не мог не смеяться вместе с толпой, слушая, как отец имитирует голос мальчика-подростка:

«Где ты? Где ты, A’Мао?»

«Чушь, такого я не говорил», - бубнил он себе под нос.

Поэтому, какое-то время, пока он был подростком, соседи смеялись над ним: «Все еще ищешь свою А’Мао, Цинь-сао?»

Второй сын Лю пошел еще дальше, хватая за руку Цинь Цзина и дразня его всякий раз, когда им на улице попадалась кошка: «Смотри! А’Мао была бы сейчас такой же большой, если б еще была с нами!»

Отец Цинь Цзина скончался спустя несколько лет от острого заболевания. В это время Цинь Цзин учился в Пекине. После поминок и похорон он был уверен, что бросит учебу и вернется в Тяньцзинь, переживая за маму. Что вызвало еще одну трепку:

«Мы не настолько бедны, сын. Ты думаешь, у нас нет денег на твое обучение? Или мать настолько бесполезна в твоих глазах?»

Потом она вздохнула и потерла красные следы, ею же на его лбу и оставленные.

«Отец всегда говорил, что у тебя есть мозги. Возвращайся в университет. Твой отец, упокой Господь его душу, был бы счастлив за тебя. Послушай меня, сын. Перестань быть таким простодушным. Можешь сделать это для меня?»

Миссис Цинь продержалась еще два года, прежде чем последовать за супругом. Цинь Цзин предчувствовал, что это случится. Его родители любили друг друга от начала до конца. Имея хрупкое здоровье, матери пришлось бороться, чтобы родить Цинь Цзина: если б все зависело от его отца, тот никогда не позволил бы ей пройти через всю эту боль, даже если это означало конец его рода.

Цинь Цзин не знал, как в других семьях, но между его родителями никогда не было драк и ссор. Они любили, честно и просто, до самого конца.

Возвращаясь в настоящее, не было больше никого, кто бы стучал ему по лбу, говоря, что он простодушен и упрям, но это не изменило его натуру. Он просто не мог ни за что винить Шэнь Ляншэна, вопреки столь грубому обращению.

Во-первых, Цинь Цзин считал, что в отношениях двух мужчин тот, что «снизу» - обречен на страдания - засовывать что-то, в три раза большее, в узкое отверстие сзади, как ни крути, должно причинять боль.

Во-вторых, он вовсе не был простаком. Хотя он и не знал, что Шэнь Ляншэн в нем увидел, но понимал, что не нравится тому так сильно, как он показывал все эти недели. Однако понимание этого не удержало его от падения.

Так что просто вынеси страдания, говорил он себе. Ты сам этого хотел, в конце концов, ты - тот, кто влюбился в него.

Он получил, что заслужил, но все равно был расстроен. Это не было чем-то нелепым. Это было унылое чувство, похожее на то, когда кошка, выращенная им, сбежала с другим котом. «Цинь-сао» задавался вопросом, почему она убежала, ведь он был так добр к ней.

Если так, то было очевидно, что Цинь Цзин не исправился за эти десять лет.

Как всегда простодушный, он ожидал, что его чувства будут более или менее оценены другим человеком.

Цинь Цзин потерял счет времени, когда движение внутри прекратилось и «незваный гость» ушел. Почти мгновенно он почувствовал, как тяжесть исчезла.

Кабинет примыкал к спальне хозяина. Шэнь Ляншэн прошел через дверь, мимо спальни, в ванную комнату. Он включил свет и пустил горячую воду.

Пока бежала вода, он стоял возле раковины и смотрел в зеркало. Через момент он схватил полотенце и сунул под кран. Поток воды пропитывал ткань и стекал вниз по руке.

Цинь Цзин лежал в темноте, все еще лицом вниз. Пошевелив руками, он выяснил, что они все еще связаны мертвым узлом. Это ерзанье принесло с собой острую боль сзади, будто маленький ножик располагался прямо напротив. Каждое движение заставляло лезвие входить глубже.

Поэтому он сдался. Он лежал здесь, беззвучно, как часть интерьера. Не дыша. Не произнося ни слова.

Шэнь Ляншэн вернулся с полотенцем и опустил колени на ковер. При свете камина он начал вытирать кровавые разводы. В этот раз он был совсем другим. Заботливо и нежно, будто очищая бесценный, хрупкий антиквариат, который было грешно и пальцем тронуть.

«Шэнь Ляншэн, ты не мог бы сначала развязать рубашку? У меня болят плечи».

Хотя глубоко внутри он и был расстроен, но его голос не выдавал этого. Слыша его беззлобную просьбу, Шэнь Ляншэн замешкался с полотенцем перед тем, как отбросить его. Он молча развязал узел, а затем снял за него собравшиеся на лодыжках штаны.

«Только держись».

Шэнь Ляншэн вышел из кабинета в халате, надетом ранее, и приказал служанке купить в аптеке мазь.