Покажи мне, зеркало…

Странно было это признавать, но Восточная башня действительно оказалась единственным местом, идеально подходившим для тех, кто не хотел, чтобы их нашли, и пока люди Джабира прочесывали пядь за пядью лес и горы, мы в относительном комфорте и тишине ожидали вестей от тех, кто обещал нам помощь.

Нет, это конечно не означает, что я слепо верила обещаниям коварной женщины, хладнокровно расправившейся с моими родителями и оставившей меня круглой сиротой, но разве был иной выбор?

Лежа на набитом соломой жестком тюфяке брошенным прямо на земляной пол, я проводила время в мечтах о том, что буду делать после того, как с помощью Всевышнего смогу покинуть ненавистные стены. Ну, разумеется, выход по сути у меня был только один — Стамбул. Если удастся незаметно пересечь границу, я попрошу Ибрагима-пашу в память о дружбе с моим покойным отцом и ради памяти Эрдема укрыть нас с Марал в своем доме, где мы сможем провести остаток своих дней вдали от одержимого брата с его безумной мамашей, гори они оба в аду.

Прикидывая и так, и эдак планы спасения, я очень сожалела, что доступ к ханской казне был для меня навсегда потерян. Хорошо еще, что благодаря сообразительности Марал, нам удалось своевременно припрятать украшения, что были надеты на мне вместе со свадебным платьем, и я очень надеялась, что их ценность окажется достаточно высокой для того, чтобы оплатить услуги тех, кто согласится рискнуть собственной жизнью помогая преследуемым со всех сторон беглянкам.

Единственное украшение, с которым я даже под страхом смерти ни за что не согласилась бы расстаться, было изумрудное кольцо, то самое, что словно оберег всегда носила либо на указательном пальце правой руки, либо за лифом платья. Таинственное мерцающее сияние, исходящее из глубины камня самым невероятным образом, успокаивало, дарило силы и поддержку которых мне так не доставало самой, и теперь, когда рядом не было больше ни отца, ни мамы, которым я могла бы открыть все то, что было у меня на душе, я делилась своими переживаниями с ним, подмигивающим мне подобно близкому, все понимающему другу.

Два месяца в течение которых мы с ужасом прислушивались к каждому шороху за стеной, каждую минуту ожидая увидеть перед собой обнаружившего наше убежище Джабира, пролетели как один ужасный сон, и, наконец наступил день, когда не балующая нас частыми визитами Зейнаб с удовольствием потирая руки, прямо с порога возвестила, что ее сын приостановил поиски сбежавшей сестры, так как получил известия о том, что она пересекла границу с соседним ханством и оттуда направилась в Стамбул, где попросила убежище у самого султана.

Это было тем более странным, что в точности повторяло все мои планы, а это значит, нужно было срочно придумывать другой вариант.

— Теперь, когда Джабир продумывает возможность послать своих шпионов ко двору султана, вы сможете незаметно покинуть опостылевшую клетку и сбежать из ханства, не опасаясь никакого преследования.

Мы с Марал переглянулись. Повстречай я мать нового хана впервые, подумала бы, что никогда раньше не встречала женщины красивее и добрее, но это было не так. О том, какой Зейнаб ханым была на самом деле, я знала уже давно, а после случайно подслушанного моей служанкой разговора на фарси между двумя охранниками, когда они были уверены в том, что их никто не слышит и уж тем более не понимает, все сразу встало на свои места — пришло время нас устранить.

Стараясь не выдать себя, я с силой вцепилась в край тюфяка, на котором в этот момент сидела:

— Правда? Когда?

Указав на тех самых охранников, вошедших сейчас вместе с ней, женщина доверительно продолжила:

— Ночью, после того, как все уснут, вы сможете выйти тем же способом, каким сюда и пришли. Слуг в этой части дворца не будет, уж я об этом позабочусь, так что вы вполне спокойно сможете выйти через задние двери в сад, а оттуда к воротам, ведущим в горы. Вам нужно будет добежать до развилки, где вас будут ждать мои люди, которые вмиг домчат вас туда, куда вы им укажете.

Итак, время пришло, и только от воли Всевышнего и от нашей сообразительности теперь зависело сможем ли мы спастись, или же нас, спустя некоторое время, найдут с перерезанным горлом в какой-нибудь канаве, если к тому моменту дикие звери не обглодают наши кости.

Кивнув, и в поисках поддержки взглянув на едва заметно подмигнувшую мне Марал, я ответила:

— Хорошо. Пусть ваши люди будут готовы, еще до рассвета мы покинем Гызылдаг навсегда…

ГЛАВА 29

Подобно ворам в ночи, в страхе замирая от каждого шороха, мы крались по запутанным коридорам родного дома, ныне превратившегося в логово врагов. От вынужденной двухмесячной малоподвижности, ноги почти отказывались ходить, и мне приходилось прилагать поистине титанические усилия, чтобы заставлять себя двигаться вперед.