Похищение Быка из Куальнге

Так тесно сошлись бойцы в схватке, что поверху сшиблись их головы, внизу ноги, а за шишками и кромками щитов руки. Так тесно сошлись они, что от бортов к середине треснули и лопнули их щиты. Так тесно сошлись они, что копья бойцов искривились, согнулись и выщербились от острия до заклепок. Так тесно сошлись они, что демоны и оборотни, духи земли н воздуха испустили клич с их щитов, рукоятей мечей и наконечников копий. Так тесно сошлись они, что вытеснили реку из ее ложа и русла, а там, где был брод, смогли бы устроить постель королю с королевой, ибо здесь не было больше ни капли воды, не считая той, что, давя и топча, выжимали бойцы из земли. Так тесно сошлись они, что в ужасе обезумели кони ирландцев и разорвали путы, ремни и веревки, а женщины, юноши, дети, негодные к бою и слабоумные устремились через лагерь на юго-запад.

Между тем заиграли бойцы лезвиями мечей. И случилось Фер Диаду застать врасплох Кухулина и тогда своим мечом с костяной рукоятью нанес он ему удар прямо в грудь. Хлынула кровь на пояс Кухулина и густо окрасила воду у брода. Не стерпел Кухулин той раны, ибо осыпал его Фер Диад градом губительных мощных ударов{254}, и попросил га булга у Лаэга, сына Риангабара. Вот что это было за копье: оно опускалось под воду и металось пальцами ноги; одну рану оставляло оно, впиваясь в тело, но скрывало тридцать зазубрин, и нельзя было его выдернуть, не обрезав мясо кругом.

Услыхал Фер Диад эту просьбу и опустил свой щит, прикрывая низ тела. Тогда рукой метнул Кухулин тонкое копье, направив его выше кромки щита Фер Диада и его рогового панциря, и оно поразило сердце в груди воина, до половины выйдя наружу. Поднял свой щит Фер Диад, прикрывая верх тела, но было поздно. Уже опустил возница га булга в воду, а Кухулин, поймав его пальцами, метнул в Фер Диада. Пробило га булга прочный и крепкий передник литого железа, натрое раскололо камень, огромный, как мельничный жернов, проникло в тело, впившись в каждый член и сустав своими зазубринами.

– Довольно, – сказал Фер Диад, – теперь ты сразил меня насмерть. Воистину грозен удар твоей правой ноги, но и не подобало мне пасть от твоей руки. И еще сказал он:

О, Пес, искусный в ратной игре!
Честной победу свою не зови!
На тебе вина, что на мне была!
О, Кухулин! Руки твои в крови!
Не знать ни удач, ни побед вовек
Тем, кто на смерть обречен судьбой!
С каждым мгновением все грустней
И слабей становится голос мой.
Совсем разбиты ребра мои.
Из сердца крови течет струя.
Не в силах я подняться с земли.
Пес Кузнеца, умираю я!

Тут поспешил к Фер Диаду Кухулин, обхватил его обеими руками и, подняв вместе с оружием, доспехами и одеждой, перенес на северную сторону брода, чтобы не досталась его добыча ирландцам на западной стороне. Здесь опустил он тело на землю, а когда поднялся, напал на него дурман, слабость да немощь. Заметил это Лаэг и испугался, что явятся к ним ирландцы и разом набросятся на Кухулина.

– Поднимайся, о Кукук, – сказал он, – ибо скоро нападут на нас ирландцы и уже не согласятся на поединок, раз ты убил Фер Диада, сына Дамана, сына Дайре.

– К чему мне вставать, – ответил Кухулин, – если я погубил его.

Заговорил тогда возница, а Кухулин отвечал ему:

Лаэг:

– О, Пес боевой из Эмайн, воспрянь!
Время спешить на новую брань!
Пал Фер Диад, сраженный тобой!
Богом клянусь, тяжек был бой!

Кухулин:

– Не в радость победа, когда вконец
Истерзан тоскою победивший боец.
Новый день для меня не мил
Без брата, которого я сразил.

Лаэг:

– Чем плакать, тебе подобает скорей
Гордиться этой победой своей!
Ты рыдаешь, над грозным врагом скорбя!
А если бы он одолел тебя?

Кухулин:

– Пускай он руку или ногу мою
Отрубил бы в этом проклятом бою –
Все легче, чем знать, что воин младой
Колесничной не будет играть уздой.

Лаэг: