Похищение Пуха

И действительно в холодильнике как будто ничего не было, но потом стали происходить чудеса.

– Разве что блинчики можно пожарить… – продолжала мама Маша, созерцая некую загадочную неведомость. – И картошечку в мундире… Селёдка вроде оставалась ещё… И борщ вчерашний… И холодец я с вечера ставила, вот только застыл ли…

На столе как по волшебству стали появляться баночки, тарелочки, кастрюльки. Застреляло на сковородке сало. Предслава была послана в курятник за яйцами. В окно было видно, как она скрывается в сарайчике, из которого начинают панически вылетать куры. Куры хлопали крыльями и носились туда-сюда, лишь одна старая пегая курица никуда не бежала и крыльями не хлопала, а стояла у самого порожка и злорадно поглядывала на подруг.

Предслава вернулась с шестью яйцами.

– Мало как-то! Ты не все нашла! – засомневалась мама Маша. – Надо было Мстиславу послать!

Мстислава побежала и, вернувшись ещё с двумя яйцами, показала Предславе язык.

– И этого мало! – сказала мама Маша и, сходив сама, обнаружила ещё четыре яйца. – Вы за доской не посмотрели, где свинья ямку прорыла!

После обеда мама Маша и мама Аня пошли смотреть гончарный круг и рассуждать о глине, а мужчины отправились в кузню. Кузница помещалась в старом гараже. Высокие ворота гаража были распахнуты настежь. В дальнем углу возвышалась печь из кирпича и металла, дышащая алыми углями. Угли подустали, теплились еле-еле, но ощущалось, что если поворошить их и поддуть воздуха, они легко разгорятся.

По всей кузне отдельными горками громоздились покрытые ржавчиной плуги, непонятные колёса, обручи, рессорные пластины, старые гвозди, подковы. Всё это был материал, приготовленный на перековку. Центр кузни занимала наковальня. Рядом стояла детская ванночка, наполненная рыжей водой, а возле неё тиски с зажатой в них головой карусельной лошади.

Папа Гаврилов и Петя с восторгом разглядывали мечи, кинжалы, наконечники копий и заготовленные для щитов бляхи-умбоны. Кузнец Антон стоял рядом и, уперев руки в бока, ворчал, пытаясь скрыть удовольствие:

– Разве это мечи? Это не мечи!

– Как не мечи? – удивлялся папа Гаврилов, которому все мечи казались хорошими.

– В прежние времена выпороли бы меня за такую работу. Здесь я заготовку пережёг. Этот клинок надо было за хвостовик подвесить, подостудить, а я его сразу на наковальню… Этот я в горячем масле закаливать стал, а надо было в обычной воде. Здесь полосу меди зачем-то вклинил. Этот слишком жестким сделал. Разлетится после сильного удара… Хороший клинок гнуться должен! Вот! Вроде этого!

Небрежно раскидав готовые к продаже красивые мечи, кузнец извлёк невзрачный с виду клинок без навершия и гарды.

– Бедненький какой! Без ручечки! – жалостливо прощебетал Лепот.

Кузнец посмотрел на него взглядом критика, которому сообщили, что «Война и мир» хуже комиксов, потому что в ней нет картинок.

– «Ручечку» хозяин сам закажет, – сказал он терпеливо. – Это полосовой дамаск. Для меня это новый опыт. Взял четыре полосы железа и три стали, раскалил и сварил ковкой. В центр поместил железный сердечник, а на внешние стороны наварил стальные лезвия. Если получится, за кручёный дамаск возьмусь. Он куда сложнее.

– А этот меч вы за что так? – папа Гаврилов показал на зажатый в маленькие тиски клинок, сточенный напильником почти до середины лезвия. Железные опилки лежали в тазу.

Антон смутился. Кашлянул. Большое мягкое лицо его покрылось красными пятнами. Кое-где пятна сливались и образовывали островки.

– Да так, балуюсь. Сага такая есть, в которой кузнец стачивает свой лучший меч, добавляет опилки в тесто и скармливает гусям. Потом собирает птичий помёт и проковывает его. И получается меч такой прочности, что другого такого нет на земле. Бред, конечно, но ведь не на пустом же месте сага возникла? Может, кислоты в гусином желудке какие? Решил вот попытать счастья.

– А раньше вы по этому рецепту мечи делали? – спросил Петя.

– Нож засапожный выковал. Вот! – В руках у кузнеца вспыхнул короткий клинок.

Взмахнув им, Антон выскочил на улицу. Увидев у забора густо разросшуюся сирень, ножом сбрил с ветки половину листа. Затем лёгкими прикосновениями прорезал уцелевшую часть зубчиками.

– Как ножницами! Красота, а? – воскликнул он.

– Где красота-то? Сирень чудо Божье, а ты её портишь! Ты сирень эту садил?! Ты её хоть раз поливал?! – тоненько крикнул кто-то.

Кузнец растерянно опустил руку. С другой стороны частокола по поселковой улице семенила небольшая старушка в белом платочке, очень похожая на синичку.

– Обокрали меня! Ночью и обокрали! – пожаловалась старушка. – Вот думаю: что мне теперь делать? Криком кричать или к вам напроситься чайку попить?

Лицо у кузнеца стало суровым. Ручища так стиснула засапожный нож, что Лепот на всякий случай попятился.

– Украли?! – грозно повторил кузнец. – Что у тебя украли, Марьянушка?

– А ослика! – охотно сообщила старушка.

Ручища с ножом опустилась.

– У тебя же не было ослика, Марьянушка! – сказал кузнец.

– Нет, был! А теперь нету! Вот идём – покажу!

Глава пятая Об ослике бедном замолвите слово