Поход Мертвеца

– Нет. Все, что я знал о воинах пятого легиона, сказал мне ты. Центурион мог и потерять витий и взбеситься именно из-за этого. И да, пусть он беглый, но, прости, наемник, я ни разу не слышал, чтоб он угрожал вашим жизням.

– Убитый матрос не в счет?

– Он не повиновался приказу. Возможно, отчаяние, возможно, им действительно очень надо было уйти, а ты встал на дороге и меня подговорил участвовать. Еще и двоих пленных убил. Ты страшный, наемник. Говоришь, будто чудовищ убиваешь, а я вижу только след людских трупов.

– Ты не знаешь дезертиров. Они пять лет назад убили мою жену и сына. Им лошади понадобились, мы могли отдать, но ведь убили.

– С тех пор ты такой? Мстишь легиону? Этому или вообще? – Мертвец развернулся и пошел к любимой, на ходу качая головой. Лискара все поняла без слов, обняв, увлекла за собой. Капитан хотел еще сказать что-то, но при женщине не решился. Лискара жарко зашептала в ухо.

– Ну что же ты главного не сказал. Про лодки, про поджигаемые стрелы.

– Он все видел. Да и прав в основном, – Мертвец опустил взгляд. – Сам вижу, что превращаюсь из охотника за чудовищ в обычного убийцу. Как раньше.

– Но раньше ты воевал.

– Да. За честь и славу отечества. Замечательный девиз, подойдет любому государству, – он снова вздохнул. – Дураком был. – и тут же: – Милая, прости, я не стану учителем. Не хочу внушать малолеткам, что их славное будущее – стать трупами ради мечты очередного консула или диктатора. Да пусть всего Сената, какая разница. В здравом уме человек воевать не станет. В здравом уме он посылает на бой армию, а что она из таких же, как он, состоит, неважно. Он жаждет побед, добычи, славы, места в истории, приставки «божественный» перед именем. Он может послать на бой сына или дочь, как в старые времена. Или сразиться с ними, как сейчас. И лишь для того, чтоб легионы шли, пыля дорогой, покорять неподвластные земли, чтоб денег стало больше, чтоб переизбрали на новый год после новой победы…. Когда я убивал пленных, Лискара, я чувствовал лишь пустоту. Не злобу, не желание, меня охватил жуткий леденящий душу покой – и в нем я убивал и жег. Если я не остановлюсь сейчас, я перестану быть тем чудовищем, превращусь в человека.

– Милый, но ты воскрес не для того, чтоб убивать. Ты это сделал ради себя и меня, нас двоих. Троих, ведь у нас будет дочка, – Мертвец молча обнял женщину, уткнулся в шею. – Я только взяла с тебя маленький оброк. Желание быть вместе до конца.

– И умереть в один день.

– Лучше час, – улыбнулась Лискара. – Знаешь, мне кажется, так и будет. Я сон видела.

– Не раньше, чем через десять лет. Я видел нашу дочь, ей именно столько.

Оба замолчали, только легкое поскрипывание судна, вяло колышущегося на волнах, слышалось им. Долго стояли, обнявшись, Лискара гладила смоляные кудри Мертвеца, он же вдыхал запах ее тела. Они разом вздрогнули, услышав из вороньего гнезда крик о надвигавшихся облаках. Поднимался ветер.

Ночью он снова увидел свою девочку, умеющую высоко прыгать. Они сидели в телеге вдвоем, девчушка правила лошадью, пегим тяжеловозом с белесым хвостом, обещала довезти его до дома. Тут недалеко, сам увидишь. Наш с тобой дом, мы только с мамой его украсили, ты же знаешь маму, она хочет сделать приятную неожиданность к твоему возвращению. Он улыбался, все верно, без секретов она не может. И рывком проснулся.

Над ним склонилась встревоженная Лискара. Мертвец недоуменно смотрел на нее, потом произнес.

– Что с тобой?

– С тобой. Мне показалось, ты перестал дышать. Я проснулась, ты спал, а потом, когда снова легла, твое дыхание пресеклось. Мне показалось, сердце начало останавливаться.

Какое-то время Мертвец молчал, глядя будто сквозь склонившуюся над ним, потом произнес:

– Я видел сон о нашей дочери. Мы ехали домой. Ты готовила мне что-то неожиданное, какой-то подарок.

– Не люблю неожиданности, – покачала головой женщина. – Боюсь их. Хотя жду, но все равно боюсь. Может, ты излечишь от всех страхов, ты ведь ведун, хоть и скрываешь это.

– Какой я ведун, так, собираю камешки и корешки. Что-то готовлю. Иногда получается. Женщины ведуньи, это у них от природы. А я… знаешь, давай купим земли, поселимся в доме, вроде того, что я видел, будем хозяйствовать на земле, я попробую себя пахарем, косарем или на худой конец, кузнецом, коваль в деревеньке подле Утхи научил меня азам. Меня станут звать не Мертвецом, но Агриколой, – Лискара нахмурилась.