Поход Мертвеца

Мертвец сразу после стремительного выздоровления мальчика общался больше именно с ним, интересуясь то настроением, то будущностью, спрашивая о разном и сам рассказывая обо всяком. После неприятной беседы с родителями меж ними будто струна натянулась – за день почитай всего несколькими словами и обменивались. А сам наемник отъезжал от возка все дальше, уже выискивая первые поселения. Байя пыталась несколько раз извиниться, слова хоть и принимались, но никому на душе легче не становилось: и ведунья, и сопровождающий чувствовали эту натянувшуюся струну, буквально кожей, всякий раз, когда встречались взглядами, переговаривались о чем-то. Вроде пытались вернуться, и вроде супруги вдруг начали сами сторониться наемника, боясь, и это виделось по лицам, лишнее слово сказать. Наемник все больше времени проводил вдали от возка, лишь тень его виднелась вдали, и, даже поджидая в том или ином месте, видел, насколько не спешит Байя направлять к нему возок.

Внезапно на тракте выросли из-за засыпанных снегом кустов трое в белых плащах, разом встав на пути наемника. Заговорили на ретском, а когда поняли, что тот не понимает языка, потребовали на кривичском немедленно спешиться и дать денег за проезд. Лесные разбойники, вот ведь, еще не перевелись, или появились сызнова. Наемник достал из-за спины меч-бастард, первой мыслью было избить до полусмерти и оставить валяться в сугробе, да только в грудь нацелилось сбитое копье, а в воздухе послышался свист раскручиваемой пращи. Мертвец буквально выпрыгнул из седла, приземлившись на плечи одного из подошедших, одним ударом срубил пращника и вторым копейщика. Третий не успел разогнуться, а меч приковал его к земле. Где-то на обочине наверняка затаилась еще парочка «сугробов», но сколько ни оглядывался наемник, так их и не заметил. Видимо, успели удрать за время недолгой схватки. Он обыскал ближайшие подступы к тракту, нашел лежанку, потухший костерок и ларь с невеликой добычей. Три пары следов уводили в заметенный лес.

Он дождался возка, хоть в этот раз Байя поспешила. Повед приехал, остановился и неожиданно замахал обоими руками, точно ветряная мельница. Женщина соскочила с козлов, подошла. Не дойдя нескольких шагов, вдруг остановилась, будто наткнувшись на препятствие, вздрогнула всем телом, поднесла руки к горлу, хотела что-то сказать, но вымолвила только:

– Боже, твоя воля.

Повед молчал, оба не делали никаких знаков, не шептали молитв, обережных слов, не доставали амулетов или чего-то подобного, смотрели без единого звука, без вздоха, на порубленных разбойников, позабыв обо всем, так долго стояли, что и мальчик выбрался из возка. Сиромах, нерешительно подобравшись поближе, встал в нескольких шагах подле убитых, разглядывая поле боя во все глаза и не решаясь подойти поближе.

– Ты снова нас спас, – донесся до него молодой голос. Ведунья обернулась, глянув на сына с каким-то непонятным благоговением, что ли. Не заметив, как он подошел, не услышав. Впрочем, оба родителя находились в странном оцепенении, не желая его покидать, будто от этого вся их дальнейшая судьба зависела.

Наконец, Байя ожила. Приказав Сиромаху немедля забраться в возок и не высовываться больше, опасно, она сперва подтолкнула сына в спину, а затем повела обратно. Закрыла дверь.

– Надо спешить, разбойники могут вернуться и проверить свои запасы, – Мертвец кивнул на открытый ларь с медью. – Немногих успели обчистить.

Байя вздрогнула снова. Подошла поближе:

– Наемник, это ретский дозор. Мы сейчас вошли на земли Великого княжества. А ты…

– Ты исполнил провидение, – заговорил муж.

– Повед, пришло время все ему рассказать.

– Ты права. Поначалу моей жене, а затем и мне стало видеться как спасти нашего сына. Бог давал нам возможность избавиться от демона, иссушавшего жизнь мальчика, но за это просил Сиромаха себе. А нам предлагал вовсе уйти, но Байя не могла покорствовать.

– Это мой сын, – сухо произнесла женщина и добавила, чуя, что муж снова пустится в долгие словеса. – Я не хотела отдавать его богу, и тогда он послал нам знамение. Единственный способ спасти мальчика – через отречение от него. Мы должны совершить тягчайшее преступление против ретичей, а они изгнали… изгонят нас, и тогда освобожденный от демона Сиромах останется у них, мы отправимся в далекий путь, в неведомые земли, а он, покровительствуемый клириками, станет светочем. Он сам изберет этот путь…

– Байя! – внезапно каркнул проповедник, ведунья тотчас смолкла.

– Я понимаю, что именно на меня взъедятся ретичи, вы-то при чем?

– Мы наняли тебя, ты был лишь проводником нашей воли. Наш закон карает не орудие преступления, но прежде тех, кто наущал его. – Мертвец, на пятках повернувшись, уставился на Байю.

– Я не хотел их убивать. Хотел избить крепко, чтоб в другой раз неповадно было.

– Все верно. Я наущала тебя, это подло, низко, бесчеловечно…