Похоть

Улыбнувшись, Честити принялась размышлять над словами Пруденс.

— Не знаю. Думаю, Мерси способна проявить стойкость, если для этого представится достаточно серьезный повод. — Честити взглянула на сестру. — Сегодня ты говоришь о феях так, словно за прошедшую ночь успела смириться с правдой.

На коже Пруденс тут же вспыхнул румянец.

— Да, смирилась. Это произошло приблизительно в три или четыре утра, пока я ворочалась в постели без сна, не в силах прогнать мысли о золотоволосом мужчине, который так близко сидел рядом со мной на диване.

Пру остановилась и положила обтянутую перчаткой руку на предплечье Честити.

— Это ведь кощунственно — верить в фей, не так ли? И в сущности, желать с ними брачного союза.

— Многие совершают и более серьезные грехи, Пру. Полагаю, за этот грех — страсть к мужчине, проявившему к тебе симпатию, — тебя пощадят и определят в чистилище.

Пруденс взглянула на нее, словно собираясь что-то сказать, но прикусила язык, когда они подошли к сидевшей в тени младшей сестре.

— Они великолепны, не так ли? — заметила Мерси, указывая на белый цветок.

— В самом деле, просто изумительны! Они хорошо пахнут? — осведомилась Честити.

Зачерпнув плававший в воде лотос, Мерси взяла его в ладонь и протянула Честити, которая легонько вдохнула аромат:

— Цветочный. Приятный. Но и с нотой пряности.

Мерси еле заметно покраснела.

— Я слышала, как лорд Эшкромб говорил леди Сефтон, что лотос в цвету, раскрывающий свои лепестки, сравнивают с самой интимной частичкой женского тела, и его аромат сладкий, но пряный.

Пруденс пренебрежительно фыркнула, а Честити снова втянула носом благоухание цветка и сказала:

— Лорд Эшкромб мечтает о романе с леди Сефтон. Поэтому сказал бы ей все, что она хочет услышать.

Пожав плечами, Мерси выдернула цветок из руки Честити и опустила его обратно в пруд.

— А я, если честно, сочла это красивой аналогией.

— Я никогда не стала бы сравнивать с чем-либо свои детородные органы, — захихикала Пру. — Но, с другой стороны, будучи добродетелью умеренности и сдержанности, я стараюсь вообще не думать ни о чем, что может быть расценено как… распущенность.

Обернувшись, Мерси посмотрела на сестер:

— Вы и в самом деле думаете, что это неправильно?

— Да, я так думаю, — прошептала Пру. — Мужчине не следует даже знать, как выглядят сокровенные части тела женщины. Будь он хоть сколько-нибудь джентльменом, реализовывал бы свои потребности в темноте, как это и полагается. Ему уж точно не стоит разглядывать цветы и думать об интимной жизни.

Мерси безразлично передернула плечами, позволив осуждению Пру сбежать как с гуся вода.

— Ах, как хорошо, я могла бы стоять у этого прудика вечно! Здесь так покойно, безмятежно! А вода такая чистая и тихая, что можно увидеть свое безупречное зеркальное отражение.

— А тебе не кажется, что ты и так уже провела здесь достаточно много времени, Мерси? — спросила Пру, и в ее голосе послышался упрек. — Люди станут говорить, что ты слишком замкнута и избегаешь общества.

— Мне лишь хотелось провести несколько минут в одиночестве, наедине со своими мыслями. Я устала от светских разговоров.

— А еще от постоянных улыбок и доброго отношения к окружающим, — закончила Честити за нее.

Мерси медленно кивнула и, развязав ленты шляпы, стянула ее со своих золотистых волос и положила рядом на траву.

— Вы не забыли книги, которые мама читала нам перед сном? Те самые, полные сказок и историй о любви? А помните ли одну из историй о волшебном пруде — всматриваясь в самую глубину воды, можно было увидеть отражение человека, с которым тебе суждено вступить в брак? Нет? Ну а я помню, и вот я сидела здесь все это время, вглядываясь в воду, и не увидела ничего. Абсолютно ничего, кроме своего собственного улыбающегося отражения. И боюсь, это заставило меня почувствовать себя… опустошенной.

— О, Мерси! — прошептала Честити. — Как же я тебя понимаю!

Глаза младшей сестры заблестели.

— Происходит что-то странное. Я ощущаю это со дня Белтейна. А ты?

Честити кивнула:

— Я тоже чувствую это.

— Я попыталась что-то прояснить у папы, но он был так… уклончив. Я спросила о феях и волшебной королеве, но он не захотел об этом говорить. И все же я не могу не думать, что все происходящее имеет отношение к сказочным существам. Вы ведь знаете, что Белтейн — такое время в году, когда феи свободно ходят между смертными. А вы не думаете, что мы действительно можем ощущать их присутствие среди нас? Вдруг те загадочные сущности, близость которых мы чувствуем, случайно столкнутся с нами?

— Я в это верю. — Честити сглотнула вставший в горле комок и спросила: — А ты видела кого-нибудь из этих фей?

Мерси покачала головой:

— Никого, кроме тех двоих, что приезжали вчера на чай.

— Так ты знаешь!

— Конечно. — Восхитительные глаза Мерси стали холодными. — Я — добродетель доброты, а не идиотизма.