Похождения Рокамболя.Книга 2. Девица Баккара и сестра Луиза

- Даже несколько, господин Ионас, - сказала баронесса, затронутая словом говорят, -в нем было несколько подъемных мостов.

- Но не достает рыцаря! -воскликнул Ионас откровенным и веселом смехом юности.

- Это правда, -вздохнула баронесса,

«И, - подумал Ионас, - я не знаю хорошенько, что такое значит быть влюбленным, хотя в книгах и читаю каждый день это слово; но если бы я влюбился, то желал бы, чтобы это было в девицу д’Ивонаик, сестру ректора, которая так красива и у которой волосы такие же белокурые, как у меня».

Думая таким образом, Ионас рассматривал лицо, напоминавшее пергамент, исхудалые руки, отягощенные кольцами и белые волосы баронессы.

- Да, - промолвила она, вздыхая, - недостает рыцаря.

Но едва она успела проговорить эти слова, как во дворе замка раздался лошадиный топот.

- Вот и он! -воскликнул насмешливо Ионас.

Он бросился к окну и отворил его.

Можно было подумать, что сам дьявол вмешался в это дело, потому что во дворе действительно находился всадник на черной лошади, закутанный в большой плащ; он слезал с лошади.

- Ах, госпожа, - закричал изумленный Ионас, - это действительно он.

- Кто он? -спросила баронесса.

- Рыцарь.

- Ты с ума сошел, Ионас?

- Нет, госпожа, но действительно он… рыцарь, о котором говорится в книге… в плаще, на черной лошади…

Баронесса с трудом поднялась со своего кресла и подошла к окну, опираясь на плечо Ионаса.

- Посмотрите, - проговорил ребенок.

Баронесса наклонилась к окну и действительно увидела сэра Вильямса, который бросил поводья старому слуге, поспешно подбежавшему к нему.

- Друг мой, - сказал сэр Вильямс, - я заблудился в лесу, теперь ночь… могут ли владетели этого замка оказать мне гостеприимство до завтрашнего утра?

Иссохшее сердце госпожи де Кермадэк вспомнило свою юность и сильно забилось.

- Антоань! -закричала она, - просите этого господина, двери моего замка для него открыты.

Сэр Вильямс поднял глаза, поклонился и последовал за старым Калебом.

Баронессе представилось, что она все еще в Версале тридцатилетней статс-дамой; она дошла до своего кресла без помощи Ионаса, вполне уверенная, что бредит, и ожидала прекрасного рыцаря, явившегося так кстати, как только случается в романах.

Минуту спустя вошел сэр Вильямс, о котором доложил Антоань.

- Сударыня, -сказал ой, кланяясь ей с той утонченностью в манерах, которой обладал в совершенстве, - умоляю вас извинить моей докучливости, которая, конечно, не могла бы найти достаточных причин к извинению, если б не нечаянный случай…

Жестом, напоминавшим бывшую статс-даму, баронесса пригласила джентльмена сесть.

- Милостивый государь, - сказала она, осматривая его с той неуловимой тонкостью, которая свойственна одним женщинам, - двери моего замка постоянно открыты для запоздалых путников, утомленных странников, для всех тех, кто нуждается в какой бы то ни было помощи.

Сэр Вильямс почтительно поцеловал ее руку.

- Я еду в замок Мануар, - сказал он.

- В Мануар? -с живостью спросила баронесса.

- Да, сударыня.

- К кавалеру де Ласи?

- Его племянник, маркиз Гонтран де Ласи, мой лучший друг.

- В таком случае, -сказала баронесса, - вы здесь у себя; кавалер сосед мой.

Сэр Вильямс поклонился.

- Позвольте мне, сударыня, - сказал он, - объяснить вам свое имя, чтобы вы не подумали, что принимаете у себя бродягу.

- Милостивый государь…

- Я ирландец, сударыня, баронет сэр Вильямс.

Баронесса в свою очередь поклонилась.

- Сударыня, -сказал сэр Вильямс с грустью, -я сейчас как сумасшедший блуждал по лесам без всякой цели.

- Как, без цели?

- Увы! Да, сударыня,

Баронесса воротилась к действительности и, позабыв, что все это уже объяснено в книгах, посмотрела с удивлением на молодого человека.

Сэр Вильямс был бледен, лицо его отражало душевное страдание и все это, вместе с его мрачной одеждой, придавало ему тот вид страдальца, который вечно нравится женщинам, хотя бы даже и таким восьмидесятилетним старухам, как баронесса t де Кермадэк.

- Сударыня, - начал он,-я принужден буду коснуться самых Интимных подробностей моей жизни, чтобы заслужить прощение в моей настоящей докучливости и объяснить вам мое бесцельное блуждание по лесам.

И в голосе его слышалась глубокая печаль,

- Я бегу от света как бродяга, как те несчастные, которых преследует воспоминание какой-то ошибки или которых снедает одна роковая дума.

Это начало имело романтический оттенок, очень понравившийся вдове; она продолжала смотреть на сэра Вильямса, меланхолическая и мрачная физиономия которого, казалось ей, так гармонировала с тоном его рассказов.

- Увы, сударыня, - продолжал он, - да, я бегу от света с грустью на лице, с мукой в сердце, и судьба влечет меня. Я люблю женщину, которая не может полюбить меня!

- Несчастный молодой человек! -прошептала баронесса де Кермадэк с сочувствием.

Ей в это время пришли на память несчастья прекрасного и храброго Амадиса, которого так долго отталкивала от себя дочь короля Периона.

- И вдруг, - прибавил грустно сэр Вильямс, - два часа тому назад, когда -я думал, что я уже далеко от нее, когда я мечтал лишь о том, как бы достичь Мануара до ночи,..