Похождения Тома Соуэра

— Врно, Гекъ, все это такъ, только, когда ты зарываешь, ты долженъ приговаривать: «Прочь, бобъ, сгинь бородавка! Не переди меня впередъ!» Такъ лучше, и такъ длаетъ всегда Джо Гарперъ, а онъ здилъ до самаго Конвилля, былъ и въ разныхъ мстахъ. Но разскажи, какъ ты-то лечишь дохлыми кошками?

— А вотъ: возьми ты кошку и иди съ нею задолго до полуночи на кладбище, туда, гд схороненъ былъ какой-нибудь злодй. Какъ пробьетъ полночь, явится бсъ, можетъ быть, даже два или три бса, но ты ихъ не можешь видть, слышишь только какъ бы втеръ, а случается, и разговоръ слышишь… А когда они станутъ тащить того молодца, ты швырнешь кошку имъ вслдъ и проговоришь: «Бсы за мертвецомъ, кошка за бсами, бородавки за кошкою, пропадай вс вы!» Это сведетъ всякую бородавку.

— Должно быть, дйствуетъ. Ты пробовалъ, Гекъ?

— Нтъ, но старуха Гопкинсъ сказывала.

— Если такъ, то наврное, потому что она слыветъ за колдунью.

— Слыветъ! Я-то знаю наврняка, что оно такъ. Она заколдовала моего отца. Онъ самъ говорить. Идетъ это онъ одинъ разъ и видитъ, что она на него «напускаетъ»; онъ и схватилъ камень и попалъ бы въ нее, если бы она не успла увернуться. Что же, въ ту самую ночь онъ и скатился съ навса, на которомъ спалъ, напившись, и сломалъ себ руку.

— Страсти какія!.. Но почему онъ зналъ, что она «напускаетъ?»

— О, онъ говоритъ, что это легко узнать. Если кто смотритъ на васъ очень пристально, это значитъ, что «напускаютъ», особенно, если при этомъ бормочутъ. Если бормочутъ, то это они говорятъ «Отче нашъ» на выворотъ.

— Слушай, Гекъ, когда ты пойдешь продлать это съ кошкою?

— Да въ эту же ночь. Я увренъ, что т явятся за старымъ Госсъ Уильямсомъ сегодня ночью.

— Но его схоронили еще въ субботу, Гекъ. Отчего они не пришли за нимъ въ ту же ночь?

— Вотъ сказалъ! Вдь бсъ властенъ только съ полуночи, а въ полночь-то было уже и воскресенье. Бсамъ въ воскресенье не очень-то привольно, я полагаю.

— Мн это въ голову не приходило. Разумется, такъ. Можно мн съ тобой?

— Отчего же не такъ, если ты не боишься.

— Я боюсь?… Похоже на меня!.. Ты мяукнешь?

— Хорошо, а ты мяукни тоже тотчасъ въ отвтъ, если можно. Послдній разъ ты заставилъ меня мяукать до того, что старикъ Гэйсъ принялся швырять каменьями въ меня, приговаривая: «Чтобъ ихъ разорвало, этихъ котовъ!..» За это я пустилъ ему кирпичемъ въ окно… Ты это не разсказывай.

— Не буду. Я не могъ мяукнуть въ ту ночь, потому что тетя меня стерегла. Но теперь мяукну. А это что у тебя, Гекъ?

— Такъ себ, клещъ.

— Гд ты взялъ?

— Въ лсу.

— На что обмняешь?

— Не знаю… Да и вовсе обмнивать не желаю.

— Какъ хочешь. Клещъ-то маленькій.

— О, конечно, всегда можно охаить чужого клеща. А по мн, онъ хорошъ. Будетъ съ меня и этого.

— Да ихъ пропасть! Могу набрать тысячу, если захочу.

— Отчего же не наберешь?.. Оттого, что отлично знаешь, что не набрать теб. Этотъ клещъ изъ очень раннихъ. Первый, котораго я увидлъ въ этомъ году.

— Слушай, Гекъ, я дамъ теб мой зубъ за него.

— Покажи-ка.

Томъ вытащилъ клочекъ бумажки и вывернулъ изъ нея осторожно свой зубъ. Гекльберри осмотрлъ его внимательно. Искушеніе было велико.

— Настоящій? — спросилъ онъ, наконецъ.

Томъ приподнялъ свою губу и показалъ недостачу.

— Ладно, — сказалъ Гекльберри. — По рукамъ.

Томъ посадилъ клеща въ коробку отъ хлопушки, служившую еще недавно тюрьмою для жука, и мальчики разстались, причемъ каждый чувствовалъ себя богаче прежняго,

Дойдя до небольшого, одиноко стоявшаго барака, въ которомъ была школа, Томъ вступилъ въ нее быстро, какъ ученикъ, честно торопившійся поспть! Онъ повсилъ свою шляпу на гвоздь и кинулся на свое мсто съ дловитой готовностью. Учитель, возсдавшій на своемъ громадномъ, просиженномъ кресл, дремалъ подъ убаюкивающее гуднье твердившихъ уроки. Перерывъ этого гуднья разбудилъ его.

— Томасъ Соуеръ!

Томъ зналъ, что если его называли полнымъ именемъ, то это уже предвщало бду.

— Сэръ?..

— Подойдите сюда. Ну, сэръ, по какой причин опоздали вы и сегодня, по своему обыкновенію?

Томъ хотлъ вывернуться, солгавъ что-нибудь, но замтилъ въ это мгновеніе дв блокурыя косы, висвшія на спин, которую онъ тотчасъ призналъ, благодаря электрической сил любви. И рядомъ съ этимъ обликомъ виднлось единственное незанятое мсто на скамьяхъ двочекъ. Онъ отвтилъ въ ту же минуту:

— Я заболтался дорогой съ Гекльберри Финномъ!

У учителя кровь остановилась въ жилахъ; онъ растерянно вытаращилъ глаза; въ школ все затихло; дти думали, не сошелъ-ли съ ума этотъ смльчакъ?.. Учитель спросилъ:

— Ты… что ты?..

— Я заболтался съ Гекльберри Финномъ!

Ошибаться было невозможно.

— Томасъ Соуеръ, это самое поразительное изъ всхъ признаній, которыя мн только приходилось слышать! За такой проступокъ мало удара линейкой. Снимай свою куртку.

И рука учителя заработала до тхъ поръ, пока не утомилась и пукъ хлыстовъ не уменьшился значительно. Тогда послдовалъ приказъ:

— А теперь, сэръ, идите и садитесь съ двочками! Да послужитъ это вамъ урокомъ на другой разъ!