Похождения Тома Соуэра

— Не тронь, Сидъ… Не толкай меня.

— Но что съ тобою, Томъ? Я позову тетю.

— Нтъ, не надо… Пройдетъ какъ-нибудь… Не зови никого.

— Какъ не позвать! Да перестань стонать такъ, Томъ; это страшно… Давно тебя схватило?

— Давненько… Охъ!.. Да не возись такъ, Сидъ… Ты уморишь меня.

— Томъ, отчего ты не разбудилъ меня раньше?.. О, Томъ, перестань же! Меня морозъ по кож подираетъ, слушая тебя… Но что же болитъ?

— Я прощаю теб все, Сидъ… (Стонъ). Все, что ты мн длалъ… Когда меня не будетъ…

— О, Томъ, разв ты умираешь?.. Нтъ, Томъ, не надо, не надо… Если когда…

— Я прощаю всмъ, Сидъ… (Стонъ). Такъ и скажи всмъ, Сидъ. И вотъ что, Сидъ: рамку отъ оконца и котенка моего съ однимъ глазомъ отдай ты той новой двочк, что сюда пріхала, и скажи ты ей…

Но Сидъ набросилъ на себя платье и убжалъ. Томъ страдалъ теперь въ самомъ дл, до того было у него живо воображеніе, такъ что стонъ его становился почти естественнымъ.

Сидъ сбжалъ съ лстницы и крикнулъ:

— Тетя Полли, идите! Томъ умираетъ!

— Умираетъ!

— Да… Не мшкайте, поскоре идите!

— Вздоръ какой! Не врю ничему!

Она побжала, однако, наверхъ; Сидъ и Мэри слдовали за нею по пятамъ. И она вся поблднла, губы у нея тряслись. Очутясь у постели Тома, она едва выговорила:

— Томъ! Что тамъ такое съ тобою?

— О, тетя, я…

— Говори, что такое? Что съ тобою, мое дитя?

— О, тетя, у меня гангрена на пальц!

Старушка опустилась на стулъ и стала смяться, потомъ плакать, а потомъ то и другое вмст. Это облегчило ее, и она сказала:

— О, Томъ, какъ ты меня напугалъ! Ну, а теперь довольно теб глупить; вставай-ка.

Стонъ прекратился и палецъ пересталъ болть. Мальчикъ былъ немного пристыженъ и проговорилъ:

— Тетя Полли, мн казалось, что онъ у меня въ гангрен: его такъ дергало, что я и о зуб позабылъ.

— О зуб, скажите! Что еще съ твоимъ зубомъ?

— Онъ у меня шатается и страшно болитъ.

— Ну, ну, хорошо, только не начинай стонать снова. Открой-ка ротъ. Да, зубъ у тебя шатается, но отъ этого не умрешь. Мэри, подай мн шелковую нитку и принеси головешку изъ кухни.

Томъ сталъ просить:

— О, тетя, не выдергивайте его. Вотъ, онъ ужь и пересталъ болть. Никогда и виду не покажу, если онъ и станетъ болть. Пожалуйста, не дергайте его, тетя. Я вовсе не хочу оставаться дома и не идти въ школу.

— А, ты не хочешь?.. Стало быть, вся эта суматоха была поднята ради того, чтобы остаться и не идти въ школу, а отправиться удить? О, Томъ. Томъ! Я такъ люблю тебя, а ты все наровишь, какъ бы уязвить мое сердце своимъ безобразнымъ поведеніемъ!

Тмъ временемъ орудія для зубной операціи были приготовлены. Старушка прикрпила одинъ конецъ шелковой нитки къ зубу Тома, а другой привязала къ кроватному столбику. Потомъ она схватила горящую головешку и сунула ее почти въ самое лицо мальчику. Зубъ повисъ, качаясь, на нитк у столбика.

По вс печали имютъ въ себ и вознагражденіе. Томъ, отправляясь въ школу посл завтрака, служилъ предметомъ зависти для всякаго встрчнаго мальчика, потому что пустота, образовавшаяся среди верхняго ряда его зубовъ, позволяла ему плевать совершенно новымъ, чудеснымъ образомъ. Онъ собралъ вокругъ себя даже цлую свиту ребятишекъ, привлеченныхъ зрлищемъ, и одинъ изъ нихъ, который поранилъ себ палецъ и былъ средоточіемъ общаго поклоненія и восторга до этого времени, оказался теперь безъ малйшаго приверженца и съ померкшею славой. Онъ былъ страшно огорченъ и сказалъ съ притворнымъ пренебреженіемъ, что ничего не стоитъ плеваться такъ, какъ Томъ Соуеръ, но другой мальчикъ сказалъ ему: «Зеленъ виноградъ!» и онъ пошелъ, какъ развнчанный герой.