Похвала добродетели

Он неподвижно стоял в полудреме, и в голове его проносились смутные картины прошлого, похожие на сон, на волшебную сказку.

Мало, очень мало было тогда автомобилей, сияющих крашеными блестящими боками, и люди с уважением относились к терпеливым работящим животным. Без них они не представляли себе жизни.

Ослик был маленьким и смешным. Тонконогий, с мохнатыми оттопыренными ушами и огромными, как черные сливы, выпуклыми глазами, он беззаботно семенил возле своей матери, припадая к ее теплому боку в ожидании ласки.

И его ласкали. И старики, и несмышленые дети. Всех восхищали его выразительные большущие глаза, полные любопытства, его упругие лохматые уши.

Когда хозяин отправлялся в лес за дровами, ослик задорно топотал рядом, забегал вперед и, отставая, бегал вокруг повозки, смешно подрагивая нетвердыми ножками.

Щедрое солнце просвечивало сквозь кроны чинар, трезвонили птицы, было легко и свободно.

Понемногу его начали приучать к работе. Правда, ему не очень понравились седло и тяжелые вьюки — от них побаливали спина и шея, — но зато как приятно было потом отдохнуть, гордо сознавая, что дело сделано, и он вел себя молодцом.

Вырос он сильным и крепким, работа приносила ему больше удовлетворения и радости, чем усталости.

Хозяин не обижал его. Не бил. Кормил свежим духовитым сеном, иногда поглаживал мозолистой рукой его теплую сильную шею и нашептывал на ухо слова ласки и благодарности. Он понимал эти слова. Еще бы! Разве можно не понять добро и ласку?! Может, потому и зимняя стужа не казалась в ту пору такой лютой, а летняя жара — такой знойной...

А сейчас старый больной осел стоял у тропинки, бегущей к мосту, потускневшим взглядом смотрел на людей и вспоминал прошлое, далекое, призрачное, как сон, как волшебная сказка...

Вдруг кто-то из пестрой толпы отдыхающих обратил на него внимание. Несколько человек остановились и, перекинувшись взглядами, пошли к нему.

Он не побежал.

Люди не кричали и не швырялись камнями. Наоборот, — он не поверил своим ушам — они произносили ласковые слова, которых он не слышал давным-давно.

Загорелый юноша в клетчатой рубашке подозвал одного из мальчишек, лежавших на берегу, и что-то сказал ему. Мальчик постоял в нерешительности, потом приблизился к ослу. Тот безропотно позволил ребенку взобраться на свою спину и тихонько побрел к мосту, прядая ушами.

Загорелый юноша щелкнул фотоаппаратом. Через минуту уже вся компания, весело смеясь и переговариваясь, окружила животное. Кто трепал его за уши, кто гладил отросшую гриву.

Люди суетились, шутили, становясь в разные позы, один балагур даже обнял осла за шею. Фотоаппарат щелкал, не переставая, а старый осел стоял и думал, как, в сущности, мало ему нужно от жизни.

Люди радовались, радовался и он.

Вдоволь повеселившись, компания собралась уходить. А юноша в клетчатой рубашке вынул из кармана металлический рубль и протянул его мальчику.

— Угости своего гнедого. Он славный парень.

Мальчуган взял, несколько раз подбросил на ладони монету, блеснувшую серебром на солнце, и с любопытством поглядел вслед удалявшемуся ослу.

Он не знал, что тот уходил в свой терновник довольным и счастливым, может быть, впервые за весь этот тягостный год.

Мальчик догнал осла и почесал ему шею.

— Ну, что, старик? Ты здорово заработал сегодня. Только что же мне делать с этими деньгами? — он еще раз подбросил монету на ладони перед самой ослиной мордой. — Пожалуй, я тебя искупаю, — решил мальчишка и повел осла к реке. — Меняй, старик, профессию, — рассудительно приговаривал мальчик, выдирая репьи из хвоста у послушно стоявшего осла. — Как транспорт ты устарел. Куда тебе тягаться с машинами? Лучше забавляй публику, — и спокойнее, и выгоднее. Да и работа нужная.

Так старому ослу еще раз улыбнулась жизнь.

Мальчик упросил родителей оставить его во дворе их домика, стоявшего неподалеку от моста. Там был удобный навес из жердей и плетня.

Было время каникул, и новый хозяин, садясь по утрам на осла и слегка пришпоривая его босыми пятками, уезжал в парк, где его тотчас же окружали отдыхающие.

Как и в прошлый раз, люди эти были добрые и веселые. Похоже, что многие из них вообще впервые видели живого осла. Уж они гладили, ласкали его, громко восхищались его великолепными ушами, сохранившими и теперь свою подвижность и гибкость.

Такого внимания он еще никогда не испытывал.

А мальчику дарили за удовольствие то конфеты, то яблоки, но чаще... деньги.

Очень скоро один из курортных фотографов заинтересовался популярностью длинноухого. Без особого труда он склонил мальчика к сотрудничеству, и работа закипела. Ежедневный гонорар юного владельца осла составлял уже не один блестящий рубль, а несколько хрустящих бумажек. Оба были довольны — и фотограф, и мальчик.

Только ослу постепенно приелась его новая работа. Он стоял под седлом в парке. Чтобы сняться на память рядом с ним или даже верхом, многие ждали, соглашались взобраться ему на спину, а неутомимый глаз фотоаппарата, черный и большой, как его собственный, преследовал его даже во сне.