Похвала добродетели

Примостившись на плоском камне в тени густого орешника, Магомет и Кайсын закинули свои удочки. Азрет же занимался червями, упорно не хотевшими покидать жестяную банку, в которой им, по-видимому, было тепло и уютно.

Не прошло и получаса, как яркая пятнистая форель забилась в ведре у Кайсына. Магомет с искренней завистью взглянул на упругую крупную рыбину, — везет же людям! А Кайсын не выразил по поводу своей удачи ни малейшей радости и с равнодушным выражением лица вновь забросил удочку в реку.

Снова форель! Будто она только и искала возможности присоединиться к первой...

Недолго ждал удачи и Азрет. И лишь ведро Магомета по-прежнему оставалось пустым, словно вся рыба сговорилась обходить его крючок.

— Может, поменяемся местами? — добродушно подшутил над старшим товарищем Кайсын.

— Нет, лучше удочками. Моя какая-то несчастливая, — серьезно ответил Магомет.

Но и другая удочка не принесла ему удачи — рыба не клевала!

— Просто колдовство какое-то, — с досадой сказал Магомет. — Или, может, у вас черви жирнее моих?

— Да, мы тебе самых тощих отобрали, — со смехом сказал Азрет, и все трое громко расхохотались. Именно в эту минуту поплавок дрогнул, Магомет дернул, но... поздно! Удочка выскользнула из рук и, покружившись в водовороте, пронеслась вниз по течению. Азрет было бросился за ней, но Магомет схватил его за рукав.

— Не стоит, — сказал он. — Видно, какой рыбак, такой и улов. Только вы хоть не рассказывайте никому, как рыба утащила мою удочку, — засмеют!

Азрету и Кайсыну стало как-то неловко оттого, что ведро Магомета было пустым, а в их ведрах, сверкая, билась рыба. Заметив это, Магомет сказал:

— Эх, ребята, в рыбе ли счастье? Ну, посидел я с вами на берегу, и мне было очень даже приятно. Теперь я пойду, а вы оставайтесь, раз уж вам так везет. — И он решительно встал с камня.

— Нет, подожди, — сказал Кайсын. — Сперва поделим рыбу. Таков закон всех охотников и рыбаков, и мы не станем его нарушать.

— Да-да! — подхватил и Азрет. — Чтобы всем было поровну!

— Молодцы! — похвалил Магомет. — Значит, и удачи и неудачи — все поровну? Хорошее правило! Я вижу, что вы растете настоящими джигитами, добрыми и благородными. Только учтите, если меня спросят, кто поймал, — я врать не стану.

Мальчики быстро бросили в ведро Магомета несколько крупных рыбин, но оставаться на берегу все равно не могли — надо было спешить в школу, чтобы вместе со всеми отправиться на поле.

II

— Слушай, Аскер, сходил бы ты к директору, попросил за нас...

— Но почему именно я?

— Потому что никто не умеет так убедительно доказывать, как ты.

— С каких это пор, Магомет, ты считаешь меня тонким дипломатом? Было сказано, что десятые классы от работы освобождаются, так чего набиваться? Ты бы лучше, как истинный алим[17], помог мне управиться с алгеброй.

— Да брось ты эту алгебру! — настаивал Магомет. — Пойдем поработаем час-другой, колхозу — помощь, а младшим — пример. Чего упрямиться?

— А-а-а, наконец-то я понял! — воскликнул Аскер. — Весь твой трудовой энтузиазм объясняется просто. Ты готов хоть с тяпкой ходить, хоть плуг за собой тащить, — что угодно, лишь бы быть поближе к Нафисат.

— Скажешь тоже! — отмахнулся Магомет. — Но, по правде говоря, я не понимаю, почему девушки должны работать, а мы отдыхать.

— Как директор велел, так и будет, — отрезал Аскер. — Придется тебе денек перемучиться, это даже полезно: зато какой трогательной будет ваша встреча после столь долгой разлуки!

— Ох и язык же у тебя! — рассердился Магомет. Он не любил шуток на эту тему.

— Молчу! — воскликнул Азрет. — Не кипятись — молчу! Я ведь тоже понимаю, что такое большое красивое чувство. Оно облагораживает человека. Ваша любовь, мой друг, достойна пера поэта. Существуют же «Лейла и Меджнун», «Тахир и Зухра»... Почему бы не появиться эпосу под названием «Магомет и Нафисат»? А? Как ты думаешь?

— Я думаю, что ты — трепач и говорить с тобой о серьезных вещах просто невозможно.

— Еще как возможно! — возразил Аскер. — И даже необходимо. Ты, Магомет, меня просто недооцениваешь, не понимаешь моей исторической роли в твоей судьбе. Мы же с тобою — это один человек. Красота этого человека, его кротость, скромность, застенчивость — это все ты. Но зато решительность, твердость и — прости меня! — мужество — это уже я.

— Ты забыл прибавить болтливость и хвастовство, — заметил Магомет.

— К кому прибавить? К тебе? — не растерялся Аскер. — Но, милый мой, это для тебя вовсе не так уж характерно...

— Говори — идешь к директору? — прервал друга Магомет.

— Нет, — наотрез отказался Аскер и добавил: — Сватом к родителям Нафисат — это, пожалуйста, хоть сейчас пойду, а к директору — нет. Я тебе, Магомет, даже больше скажу. Вот получим аттестат, и я сделаю тебе поистине царский подарок: похищу Нафисат из родного дома, заверну в черную бурку, — непременно в черную, потому что дело будет ночью, — и брошу к твоим ногам. Только прикажи.

— Думаешь, это смешно?