Похвала добродетели

Мощно зарокотал мотор, и «Белаз», ведомый самым молодым шофером-высотником, плавно двинулся вперед. Самосвал-гигант был способен чутко откликаться на любое, даже очень легкое усилие водителя, и Хасан, во время стажировки, хорошо это почувствовал. Сейчас, правда, его немного стесняло присутствие Заура. Без него было бы как-то спокойнее. Но Заур не спешил с замечаниями, хотя новичок, может, излишне резко переключал скорость или «газовал не по делу». Заур видел: парень справится, у парня — все задатки хорошего водителя.

— Ты не вцепляйся в баранку мертвой хваткой, — негромко сказал Заур. — Расслабь спину, а то скоро устанешь.

Хасан расслабился, но опять отреагировал в своем духе:

— Не забывайте, товарищ Заур, что на сей раз не я ваш пассажир, а вы — мой. Прошу со мной поделикатнее.

— Чего ты заладил «ваш» да «вы»! Мне как-то не по себе от твоих «деликатностей».

— Все же я помоложе. И рядом со мной — нянька, то есть наставник.

— Неисправимый трепач...

Подъехали к экскаватору. Надо было быстро развернуться и точно подставить кузов под ковш, чтобы экскаваторщику не пришлось ждать, пока водитель исправит свой промах. Получилось отлично. Никто бы не заподозрил, что за рулем новичок. С грохотом обрушил ковш-гигант свой многотонный груз в стальной кузов хасановского «Белаза». Следом подкатывал Миша, а Хасан уже освобождал подъездные пути своему второму наставнику. На ходу обменялись приветственными жестами.

— Молодец! Чистая работа! — крикнул Миша.

Хасан не расслышал. К рудоспускам ехал, как бы чувствуя десятки тонн за спиной. Нужно быть еще внимательней.

Заур изредка ронял «нормально», «хорошо».

— Ну, как первые впечатления? — спросил Хасан после нескольких рейсов.

— О впечатлениях — потом. Вечером поговорим. А ты не гони. Запомни крепко — карьер не космос. И скорости тут свои — четко рассчитанные. И что скажу еще — опасайся собственной тени. В отличие от равнины тень здесь то на скалы лезет, то с обрыва падает. Не замечай ее. Коварная это штука — изменчивая тень.

— Здорово сказано: «Не замечай собственной тени». Не сказал бы, так и не замечал бы. А теперь...

Рейс пятый, шестой, восьмой...

Солнце клонилось к высокому зубчатому горизонту. Слоны-«белазы» один за другим занимали свои места на площадке. Водители-высотники тяжелой походкой шли к той давно знакомой Хасану комнатке, где подводились итоги дня.

— Ну что, джигит, хлебнул воздуха высоты? — хлопнул Хасана по плечу один из парней.

— Ну, как тебе, интеллигент, наша веселая работенка?

Краснобокий вагончик скрипнул, качнулся и бодро пополз вниз по многожильному черному канату. Рядом с Хасаном стояли долговязый сутулый Заур и коренастый Миша, бригадир комсомольско-молодежной бригады водителей. Хасан, облокотившись о поручень, смотрел на всплывающий ему навстречу горняцкий городок. То там, то здесь стали загораться огни, и вдруг вдоль главного и единственного проспекта засветилась сплошная гирлянда фонарей. Это было неожиданно и показалось Хасану настолько красивым, что даже настроение стало праздничным.

Однако придя домой, Хасан обнаружил, что устал как никогда. Первые рейсы с грузом, острые ощущения езды по заоблачным кручам — этого хватало с лихвой для первого рабочего дня. После столовой и душа Хасан лег и тут же уснул.

Не едет, плывет «сорокатонник». Вот он оторвался от земли и, невесомый, сказочной силой, взмыл за облака. А там, внизу, машут руками Миша и долговязый Заур. Поодаль стоит Азрет и кричит ему: «Держись, Хасан!» Вот встретилась стайка облаков, которая облепила окна. Но скоро стало светло. Ярко и светло. А в далекой глубине бушует зеленый океан. Нет, это не океан, а индийские джунгли. И вдруг Хасан обнаруживает, что сидит не в кабине своего «Белаза», а на спине индийского слона. Держаться не за что, вот-вот он свалится в пасти крокодилов, окруживших могучего слона. Но тот невозмутимо перешагивает через зубастых гадов и идет, идет. Плавно так и ровно. А Хасан не падает. Вскоре кончились джунгли, и на лужайке, сплошь заросшей чудесными цветами, стоит Зухра. Она смеется, машет ему, Хасану, рукой. Но не замечает, что сзади к ней подползает гигантская змея. Вот она сейчас схватит Зухру, обовьется вокруг ее тонкой шеи. Но добрый слон, ведомый своим погонщиком, опережает страшную змею и топчет ее ногами, потом хватает хоботом и швыряет прочь. «Есть у нас еще мужчины», — говорит Зухра и исчезает в зеленых зарослях. Хасан ищет ее, долго ищет и не находит. «Все они такие», — слышит он успокаивающий голос Махмута. И снова — вместо доброго и сильного слона — гудящий самосвал. Тоже добрый и сильный. И снова Миша и долговязый Заур. А вокруг — близкие горы в ослепительной белизне, а над Хасаном доброе и близкое солнце. Одно-единственное в глубоком, синем и тоже близком небе.

Когда Хасан проснулся, в открытом окне увидел золотистый отблеск раннего летнего утра. Он быстро оделся и, стараясь не разбудить Азрета и Мурадина, схватил полотенце и побежал в душевую в конце коридора.

Когда Хасан вернулся, Мурадин уже одевался. А Азрет еще спал.