Похвала добродетели

История, конечно, почти банальная. Но не для того, кто испытал все это. Я не терял надежды. Ждал письма. Сам написал несколько. Но не было ответа. Словно не было и пяти лет надежды на только счастливое продолжение нашей с нею душевной близости. Все это, конечно, почти зарубцевалось. Почти — это потому, что нет-нет да и шевельнется вот здесь, внутри заноет...

— Вот и женись после этого, — закончил Азрет и похлопал Хасана по плечу. — А ты, брат, такой еще юный! Все, как говорится, у тебя впереди. И радости, и печали.

— По-моему, она недостойна тебя, — решил Хасан в надежде как-то утешить своего такого умного, красивого и сильного старшего товарища.

— Да в этом ли суть, кто кого достоин или недостоин. Прошлого не воротишь... Одного тебе желаю, братишка: пусть с тобой не случится ничего подобного.

Хасан не стал рассказывать о своей «несчастной и безответной» любви к Зухре, оставшейся в Состаре.

Скоро появился и второй из «аборигенов» этой комнаты — молодой и очень веселый человек:

— Привет пролетариату и технической интеллигенции! Хасан — это ты? — ткнул Мурадин юношу в грудь.

— Да, я. Чего уж тут скрывать, — скромно ответил Хасан.

— Другим представлял тебя.

— Каким же? — поинтересовался Азрет.

— Деревенские парни обычно выглядят коренастыми, румянощекими, в общем полными жизни. А предо мной стоит бледнолицый и худосочный юноша — единственный сын богатых родителей.

— Вы сразу так во многом ошиблись... — вздохнул Хасан.

— А вы, оказывается, еще и горды, — заметил доктор. — Забудьте гордыню и сходите набрать воды в наш фирменный самовар. И не думайте, что Азрету так легко удалось уговорить меня, чтобы поставить здесь третью кровать.

Хасан взял самовар и вышел из комнаты. Мурадин вынул из портфеля бутылку шампанского.

— Послушай, доктор, ты мне парня не разлагай, — усмехнулся Азрет.

— И не думаю. А по глотку шампанского даже врачи иногда позволяют. Так что ловите момент.

Хасан пришел с самоваром, включил его и сел за стол.

— Это конфеты, — Мурадин придвинул коробку к Хасану. — Вот теперь заживем, — сказал он, открывая бутылку. — Есть кому вечером тушить свет, утром проветривать комнату, через день ходить на Зеленый рынок за витаминами...

— Вы имеете в виду меня? — Хасан вопросительно посмотрел в смешливые голубые глаза Мурадина. В белом халате, он, наверное, выглядит солиднее.

— Да-да, юноша, ты догадлив. Все это будешь делать ты.

— А на дворе, между прочим, давно Советская власть, — осторожно заметил Хасан.

— Ты, Хасан, прав. Но дисциплина, порядок, соблюдение субординации — это не только не вредит Советской власти, но и весьма ее укрепляет. А я, если придешь ко мне на прием, приму тебя без очереди.

— Это тоже по-советски? — съязвил Хасан.

— О, да мы еще иронизировать умеем! Азрет, мы с ним не заскучаем.

— Да, Хасану палец в рот не клади. Знаю я его. Давай, доктор, за его здоровье.

— Да будет он в труде и в быту образцовым. Да будет начало его трудовой деятельности лучезарным! — провозгласил доктор. — Аминь!

— Желаю, братишка, удачи, — очень серьезным тоном сказал Азрет. Все трое соединили высокие тонкостенные стаканы.

— Мне нравится эта штука, — сказал Хасан.

— Ну, считай, что сделал первый шаг к алкоголизму, — сказал голубоглазый Мурадин. — Но сделать второй мы не позволим! Запомни!

— Не позволим, — подтвердил Азрет.

— Я сам себе не позволю, будьте уверены, — без улыбки сказал Хасан, — в нашем роду такого не бывало и не мне быть первопроходцем в этом деле.

— Похвально, юноша, похвально! — сказал Мурадин. — Ты уже начинаешь мне нравиться, а это, дорогой, совсем для тебя не плохо. В жизни пригодится. А теперь чай наливай...

ПЕРВЫЙ И ТАКОЙ ДОЛГИЙ ДЕНЬ

— Вот он, твой красавчик, Хасан. Береги его, как в старые времена истинный горец берег своего скакуна. Машины этой фирмы всему миру известны. Не подведешь — не подведет. — Начальник участка был настроен торжественно.

И Хасану начало передаваться это его настроение. Он волновался. Все, что предшествовало этому дню, этому часу, чувствовал Хасан, было прелюдией.

А это было настоящим началом.

Долговязый Заур и старый знакомый Миша стояли рядом и попеременно чувствительно хлопали Хасана то по плечу, то по спине.

— В свой первый рабочий рейс покатаешь рядом Заура. А бригадир твой — Миша. Оба они — твои наставники. Не няньки — наставники. Чуть что — они опора и поддержка. Смело обращайся к ним. Не стесняйся. Все мы когда-то начинали. В добрый путь, дружище! — Начальник участка повернулся к Зауру. — Ну, как говорят, — с богом!

Хасан слышал и не слышал начальника. Он жадно, во все глаза рассматривал «сорокатонник» с колесами выше своего роста и чувствовал, как гордость и волнение по горло заполняют грудь.

— Прошу вас, — чуть цеременно обратился он к Зауру, и тот, привычно взобравшись по лесенке, сел справа от водительского места.

Хасан взглянул на Мишу. Миша ободряюще улыбнулся и подмигнул. Ответив тем же, Хасан полез в кабину.