Похвали меня

– Нет, – отвечаю я, зная, что это не то, что он хочет услышать.

И как только слово слетает с моих губ, Эмерсон отстраняется. Я могла бы солгать. Я знала, каким должен быть правильный ответ, но мне почему-то не хочется уходить от этого наказания.

Он на мгновение исчезает, и я слышу, как он собирает какие-то вещи, открывает ящики и что-то достает. Затем раздается безошибочный звук, в котором я узнаю чирканье спички. В нос ударяет запах серы. Спустя секунду Эмерсон гасит спичку.

Зачем ему огонь?

На мгновение наступает тишина, а потом – шорох одежды. И звук того, как расстегивается пряжка ремня.

– Жаль, что ты не видишь то, что вижу я, – бормочет он, и я чувствую его вес на кровати рядом со мной, – ненавижу наказывать тебя за то, что ты всегда так плохо о себе говоришь, но я не намерен лгать, Шарлотта. Я собираюсь получить от этого удовольствие.

Он припадает ко мне, наши губы смыкаются, его язык скользит мне в рот. Я мычу, пытаясь углубить поцелуй.

Мои соски онемели, боль утихла. Но что-то в его поцелуе заставило их вновь болеть.

– Дыши глубже, – шепчет он прямо мне в губы, и я делаю, как он говорит, вдыхая аромат Эмерсона.

Он помогает мне успокоиться и расслабиться. В следующую секунду мне на грудь падает горячая капля, и я вскрикиваю.

– Тсс… Не заставляй меня затыкать тебе рот, детка, – бормочет он.

– Мне больно! – кричу я, извиваясь от боли, но горячая капля уже начала остывать.

Воск. Он только что капнул на меня гребаным воском от свечи!

– Тебя пощадить? – спрашивает он, но мне требуется минута, чтобы сообразить.

Он спрашивает, хочу ли я остановиться. Я? Боже, это больно, но он делает это не просто так. И помимо всего этого мое тело бодрствует, оно чувствительно и слегка возбуждено, несмотря на боль.

– Нет, – хнычу я.

– Хорошая девочка. – Прежде чем снова прикоснуться ко мне, Эмерсон садится, и я чувствую, как его руки скользят вверх по моим ногам, массируя бедра. – Жаль, что ты не видишь, какая ты красивая прямо сейчас. Ты само совершенство, Шарлотта. И я не хочу причинять тебе боль, но почувствуй, что это делает со мной.

Его бедра трутся о мою ногу, и я чувствую его твердую, как камень, эрекцию. Он голый, и я еложу на простынях от наслаждения, пытаясь сильнее ощутить его.

– Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, малышка?

– Да!

– Скажи мне, что ты этого стоишь. Скажи мне, какая ты красивая.

Эмоции обжигают мне горло. Нет, нет, нет. Пожалуйста, не поддавайся им. Пожалуйста, не плачь. Это должен быть сексуальный момент, и я вот-вот его испорчу, потому что он прав. Я знаю, что ни разу не сказала о себе доброго слова, но ничего не могу с собой поделать. Неважно, насколько я красива или как меня воспринимают другие люди. Голос в моей голове, твердящий, что я для него недостаточно хороша, становится громче.

Я действительно не ожидала, что все это всплывет прямо сейчас, но остаточная боль и тот факт, что у меня завязаны глаза и связаны руки, не дают мне держать все в себе.

– Я не могу, – говорю я, и мой голос дрожит.

– Все в порядке. Ты можешь.

Расплавленный воск снова капает мне на грудь, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы не закричать. Это безумие, но боль заставляет меня чувствовать себя почти под кайфом. Ее интенсивность переносит меня на другой уровень существования. Неужели это и есть сабспейс [12], тот самый пик блаженства?

– Стал бы Ронан Кейд предлагать за тебя такие бешеные деньги, если бы ты не была такой красивой, Шарлотта?

– Не знаю! – кричу я.

– Ты думаешь, что те другие женщины красивее тебя?

– Да!

На этот раз горячий воск приземляется мне на живот, и это еще болезненнее.

– Ты ошибаешься, Шарлотта.

Моя повязка промокла. Боже, надеюсь, он не понимает, что я плачу.

– Скажи это. Скажи мне, что ты этого стоишь.

Из моей груди наружу рвутся рыдания. Я закрываю лицо связанными руками. Эмерсон убирает их и прижимается губами к моим губам.

– Почему ты не можешь просто это сказать, Шарлотта? Почему ты не можешь просто признать, какая ты замечательная?

– Потому что я не такая, – рыдаю я. – Я просто все порчу. Я не заслуживаю тебя. Ты думаешь, что сейчас я такая классная, но в конце концов ты поймешь, что я недостаточно хороша для тебя, и ты бросишь меня. Как и всех остальных.

Я все испортила. Я рыдаю, и это так унизительно. Уверена, что теперь он точно уйдет от меня. В комнате воцаряется молчание, и я дрожу. В следующий миг повязка соскальзывает с моих глаз, и я пытаюсь отвернуть в сторону мокрое от слез лицо. Я уверена, что с щек стекает косметика.

– Господи, Шарлотта.

Он берет мое лицо в свои руки и прижимает меня к себе.

– Посмотри на меня! – приказывает он.

Я сглатываю гвозди в горле и открываю глаза.

– Ты не права, – убежденно говорит Эмерсон, сверля меня взглядом.

Когда я пытаюсь покачать головой, он останавливает меня.

– Скажи это. Скажи, что ты не права.

– Я не права, – шепчу я.

– Громче! – рычит он.

– Я не права.

– Громче!

– Я не права! – кричу я, слезы текут по моему лицу и падают на волосы.