Похвали меня

– Вроде того, – отвечаю я, пожимая плечами.

– Но я должен заботиться о тебе, Шарлотта, – он поднимает мою ногу к себе на колено и намыливает под сводом стопы и между пальцами ног. – Эти отношения – компромисс, а не улица с односторонним движением. Не говоря уже о том, что, когда мы не в режиме Господин – Рабыня, я не хочу, чтобы ты подчинялась мне. Я хочу поклоняться тебе и…

Его голос прерывается, и мое сердце бешено стучит в груди. Я жду, что он скажет дальше. Но он молчит. И мой разум остается блуждать, повторяя каждое слово и пытаясь понять, что он хотел сказать.

Эмерсон встает, и я даю ему смыть пену с моего тела, но, когда он начинает мыться сам, хватаю его за руку.

– Ты сказал, что это улица с двусторонним движением.

Вижу, что он готов возразить, но останавливается.

Ему приходится немного наклониться, чтобы я намылила его волосы, и это смешит нас обоих. Мои пальцы медленно скользят по его немногочисленным седым прядям, и я пытаюсь вспомнить, каково это было, когда я думала, что Эмерсон намного меня старше. Нет, конечно… он все еще намного старше, но уже не так. Эта разница в возрасте между нами когда-то казалась глухой стеной, но теперь ее нет.

Ополоснув ему волосы, я неторопливо намыливаю тело. Я не спешу, хочу изучить его изгибы. Меня переполняет чувство близости: я исследую каждый дюйм и не нахожу ни единого места, которое бы мне не нравилось. Широкие плечи. Волосы на груди и их тонкая дорожка, идущая вниз по животу. Эта восхитительная V-образная форма бедер и крепкие мышцы.

Это опасно. Я так привыкла к его телу – слишком привязалась, это правда. Люди, которые просто занимаются сексом, этого не делают. Они не смотрят на руки и спину другого человека и не думают, что те принадлежат им.

– Я тоже должна заботиться о тебе, Эмерсон, – шепчу я, проводя губкой вдоль его ног.

Я безрассудна, но долго сдерживаться не смогу. Просто хочу, чтобы он понимал: в его игру могут играть двое. Если он считает, что играть с моими эмоциями прикольно, то и я могу поиграть с его.

И когда я падаю на колени, как он это сделал передо мной минуту назад, он гладит меня по голове. Я поднимаю глаза и вижу намек на напряжение.

– Когда ты в последний раз позволял кому-то заботиться о себе?

Я не слепая. Я вижу, как его член твердеет прямо перед моим лицом, но я пока не обращаю на это внимания. Я все еще смотрю на него. Мне нужно знать, поступает ли Эмерсон так с каждой девушкой, с которой он переспал, или я для него особенная. Есть ли доля правды в тех нежных словах, которые он мне говорит?

– Очень давно, – бормочет он, гладя меня по голове.

– Я хочу заботиться о тебе, – шепчу я и надеюсь, Эмерсон понимает, что я имею в виду нечто большее, чем просто помочь ему кончить в этом душе. Возможно, я принимаю желаемое за действительное, но знаю, что обещаниями секса маскирую свои настоящие чувства.

Он своим телом загораживает от меня струи душа. Вода бежит по его спине и каскадом стекает по телу. Я кладу губку и провожу руками по его бедрам, каждый раз останавливаясь, не дойдя до самого верха. Он смотрит на меня, и его дыхание учащается.

– Это я должен заботиться о тебе, – говорит он, даже не пытаясь поднять меня на ноги.

– Может, я хочу тебя побаловать, – отвечаю легким, почти игривым тоном. – Может, хочу сделать тебя настолько зависимым от себя, чтобы тебе никогда не захотелось меня покинуть. Хочу быть такой хорошей для тебя, чтобы ты сохранил меня навсегда.

Замаскируй эти чувства, Чарли.

– Тогда покажи мне, насколько ты хороша.

Нежным прикосновением он подносит свой член к моим губам. Я смотрю на него снизу вверх и провожу языком по головке. Меня изнутри атакует рой бабочек – от его слов и от того, как он дразнит меня этим тоном.

Я беру губами его член. Эмерсон стонет, низко и хрипло. Сначала я играю с головкой, облизываю кончик и провожу зубами по нижней части. Он подается вперед. Я дразню его еще немного, а потом заглатываю глубже.

Расслабив горло, я с каждым разом втягиваю его член все дальше и дальше в рот. Обхватив рукой основание, глажу его в одном ритме с движениями рта, двигая ладонью быстрее и плотнее, ожидая его стонов или слов похвалы. Я умираю от желания услышать, как он стонет от удовольствия.

Наконец, Эмерсон шепчет:

– О господи, Шарлотта.

За это он получает награду: я сосу еще усерднее, уделяя члену еще больше внимания.

Он вздрагивает и сжимает в руке прядь моих волос.

– Продолжай.

И я продолжаю. Двигаюсь от основания к головке, напрягаю и расслабляю губы, купаясь в стонах удовольствия, которые вызывают мои действия.

Я просовываю другую руку ему между ног и нежно массирую мошонку, наблюдая, как меняется выражение его лица. Свободная рука Эмерсона ударяется о стену, удерживая его в вертикальном положении, а глаза закрываются.

– Умница, – стонет он, и я загораюсь внутри.

Мои движения ускоряются, и я знаю, что произойдет, ведь его рот приоткрывается, а голова откидывается назад.

– Я скоро кончу, детка.

Возможно, это было предупреждением, но когда я не двигаюсь и не убираю рта, он, похоже, улавливает намек.