Покойник в кювете

— Всё в порядке, Владимир Михайлович. Охрана у вас есть. Это Петро Гребенка.

Гусев не находил слов от возмущения и распустил галстук.

Глава 22

До пятницы оставалось три дня, и Сергей с Никитой принялись отрабатывать другие версии. Начали они с Чехонкина.

Он предстал перед ними в затрапезном виде рядового сантехника ДЭЗа: потертые джинсы и грязноватая куртка с названием управляющей компании и несвежая рубаха под ней.

— Егор Акимович, вы слышали, что случилось с вашим бывшим коллегой Гусевым? — спросил Сергей.

— Мы не были коллегами, — сплюнув, сказал Чехонкин и достал пачку сигарет из внутреннего кармана.

— Здесь не курить, — недовольным голосом сказала дежурная. — Марш на улицу.

— А мы и не собирались, — проворчал Чехонкин.

Они вышли во двор на лавочку под тополем. По обе стороны от нее стояли машины работников ДЭЗа. Несколько из них были иномарками. Одна совершенно новенькая. Как будто только что сошла с конвейера.

Никита тяжело вздохнул.

Полтора года назад он запал на двухдверный судзуки у соседа и с тех пор ломал голову над тем, как ему купить такой же взамен старенького жигуля.

Может, в самом деле он всё время блуждал в потемках и нужно было идти не в главные по ДЭЗам — и тем более не торчать в заштатной газете, — а прямехонько идти в сантехники? У Никиты не было однозначного ответа на этот вопрос.

— Так вы знаете, что случилось с Гусевым? — спросил Сергей.

— В курсе, — ответил Чехонкин и с хитринкой в глазах искоса посмотрел на него. — Вы, конечно, думаете, что он неспроста упал на рельсы.

— Почему вы так решили?

— А зачем бы вы иначе сюда пришли? Не, я такими вещами не занимаюсь. Вот в морду дать — другое дело, — сказал Чехонкин и с вызовом посмотрел на Никиту.

В Никите вскипела злоба на этого несостоявшегося белого воротничка. Едва сдерживая себя, он сказал:

— Так в чем дело? Дай.

Чехонкин встал. Никита поднялся тоже. Сантехник был ниже его на полголовы, но, уступая в росте, не уступал ему в плечах.

— Ну, ну, петухи. Угомонитесь, — сказал Сергей.

Никита снова сел на лавочку. Чехонкин тоже сел и, сплюнув, процедил:

— Мараться не хочется.

Едва он успел это сказать, как его дыханье сперло от зажатого в кулаке воротничка куртки. Следующим движением Никита ударил его в солнечное сплетение. У Чехонкина помутнело в глазах. Дыхание сперло. С открытым ртом он осел на лавочку.

Сергей сидел с бесстрастным лицом и, похоже, ничего не видел, поскольку сидел, повернув голову в противоположную сторону. Когда он ее повернул к Чехонкину, то равнодушно заметил:

— Я могу себе представить его с такими же, как он, сантехниками на Болтовском шоссе, но не могу себе представить, что общего у него могло быть с Гусевым.

Они оставили Чехонкина на лавочке с очевидными признаками жизни.

— Надеюсь, у тебя нет ничего личного к Кораблеву, — сказал Сергей, когда они вышли из двора на улицу и направились к полицейскому уазику.

— Нет. Он мне по-своему даже симпатичен.

— Чем это, любопытно знать.

— Я знаю подход к подобным типам.

— Тогда едем к нему.

У Кораблева была ломка, и когда он увидел бутылку беленькой, пересохший рот у него скривился в подобие улыбки и руки задрожали.

— У меня нет закуски, — сказал он. — Да это и не важно.

— Зато у нас есть, — ответил Никита и положил на стол банку с частиком в томатном соусе. Кораблев тут же достал стопку из буфета. Когда он потянулся к бутылке, Никита накрыл его стопку ладонью.

— Мы к вам пришли по делу.

— Что за дело? — спросил Кораблев, не сводя глаз с бутылки.

— Нам нужны имена людей, занимавшихся бизнесом вместе с вашим братом.

— Я никого не знаю.

— Врешь, Юрий Викторович, — резко сказал Никита. — К тебе приходили его партнеры. Я видел их. Ты до сих пор с ними поддерживаешь отношения.

— А… эти. Пиши адреса, начальник.

Они встретились с двумя из трех гостей Кораблева. Третий уехал с женой в соседний город погостить у тещи. Оба собеседника Никиты с Сергеем действительно работали с Виталием Кораблевым и отзывались о нем наилучшим образом и только из сочувствия к его осиротевшему брату Юрию изредка, после настойчивых приглашений, навещали его. В их глазах он был одинокий, опустившийся пьяница. У него всегда наготове была бутылка водки и скудная закуска холостяка. Встреча с ними для него становилась праздником, и они не осмеливались лишать его этой радости. После первой же рюмки все шло по накатанной программе: сопливые всхлипывания Юрия Викторовича, воспоминания о брате и проклятия в адрес Вязова.

О своем бизнес-опыте они вспоминали неохотно.

Это были инженеры, проработавшие не один год на местном химкомбинате и в годы перестройки, подобно многим своим коллегам, оставшиеся без работы. Их тут же подхватила волна предпринимательства, охватившая подобно чуме всю страну. На гребне этой волны удержались немногие. Одни были талантливы, наделены деловой сметкой и хваткой, другие были наглы и беспринципны и, уверенные во вседозволенности, не колеблясь переступали черту, отделявшую деятельность в рамках весьма расплывчатых в ту пору законов от криминала.