Поколение пустыни. Москва — Вильно — Тель-Авив — Иерусалим

Большая часть еврейской интеллигенции говорили и думали по-русски, и поэт творил преимущественно на русском языке. На этот язык он первый перевел стихи Бялика и избранные стихотворения других поэтов. Поэт глубоко сознавал трагедию немого, безъязычного народа, который осужден «расточать свои силы и страсти» на чужих языках. Этому чувству «муки слова» и безъязычия он неоднократно давал выражение в его стихах на идише и на библейском языке.

Яффе не только мечтал и творил; он умел также осуществлять свои мечтания. В деле строительства еврейского народа в Палестине Яффе принял живое и активное участие. Это, быть может, наиболее жертвенная поэма, которую он посвятил своему народу в эпоху его героической борбы за светлое будущее.

Из предисловия к сборнику «Огни на высотах» (Рига, 1938)

Предтечи

Несмелые робкие речи,
Созвучья нестройных стихов…
Мы — слабые только предтечи
Иных, вдохновенных певцов.

Придут они!.. Гимн наш заветный

Споют они лучше, чем мы,
Запевшие в час предрассветный,
В тисках непогоды и тьмы…

Мы пели во дни бездорожья,

Была наша песня слаба,
Но искра горела в ней Божья
И ненависть к доле раба.

И каждым мы чуяли нервом

Рождение новых времен,
Лучом их забрезжившим первым
Был каждый наш стих озарен…

Но тучи, как прежде, нависли,

И слабо всходил наш посев,
И глохли порывы и мысли,
И робко звучал наш напев.

Свободной мы жаждали жизни,

Но пели в неволе, в цепях,
По древней томились отчизне
И плакали в чуждых краях.

Язык мы любили, взращённый

Свободой и славой былой,
Но новые песни Сиона
В язык облекали чужой…

И душу печаль раздвоила,

И крылья подрезали нам,
Но песнь наша путь проложила
Великим и новым певцам.

Не зная скорбей и бессилья

Нам душу окутавшей мглы,
Свободные, лёгкие крылья
Они развернут, как орлы.

В них новые силы, что в нас только тлели,

Прорвутся, как горный поток;
Рассвет, нам забрезживший еле,
Победно зальет им Восток.

Их гимн, красотой вдохновленный

И чуждый слезам и тоске,
В стране зазвучит возрождённой
На нашем родном языке.

Взращённый свободой, прекрасный,

Вольётся, как праздничный звон,
Он в благовест светлый, согласный,
Счастливых и братских племён.

«Старый дед мне с Востока подарок привёз…»

Старый дед мне с Востока подарок привёз —
Обожжённый запыленный камень,
Обмывали его реки крови и слёз,
Без конца обжигал его пламень.

Но навек устоял под ударом меча,

Под напорами бешеных схваток
Этот тёмный, сожжённый кусок кирпича,
Осквернённого Храма остаток.

Вновь в душе, как привет из родимой страны,

Воскресил он былое преданье:
Кто на память от Западной древней стены
Унесёт с собой камень в изгнанье, —

Уж не сможет навек успокоиться тот,

Бесконечной тоской поражённый,
До поры, пока камень он сам отнесёт
В край родимый, к стене опалённой…

Оттого наболевшее сердце полно

Всюду болью гнетущей, безумной,
Оттого так к отчизне стремится оно
Из чужбины далёкой и шумной.

Оттого неспокойное сердце всегда

Пожирает томления пламень
До поры, пока сам отнесу я туда,
К незабвенным руинам, мой камень…