Поколение пустыни. Москва — Вильно — Тель-Авив — Иерусалим

Всю ночь грохотал несмолкаемо гром,
И падали молний зигзаги;
Над степью, спалённую знойным лучом,
Повеяло свежестью влаги.

И всюду остались следы на заре

Грозы пробежавшей, недавней;
Перистое облако всё в серебре
Горит над руинами Явне.

И, ярко горя на траве, на ветвях,

Трепещут росинки, как слёзы,
Сквозные и влажные, нежась в лучах,
Жемчужины сыплют мимозы…

Зиждительный трепет весны молодой

Везде пробежал по деревьям;
Как столп фимиама, дымок голубой
Встаёт над арабским кочевьем.

Без устали долго один я бреду

Цветами засыпанным лугом…
Вот пахарь проводит свою борозду.
Он молча шагает за плугом.

Всё сонно и тихо. Ни звука в дали,

В тиши просветлённой и алой,
Лишь слышатся вздохи взрыхлённой земли,
И лязг беспощадный металла,

Когда разрезается им целина

И рвутся цветы им и злаки —
Плуг водит по тёмной земле письмена,
Таинственно-странные знаки…

Как горный орёл, вдохновенно-сильна,

Душа воспарила к высотам, —
Я долго на эти гляжу письмена,
Родным орошённые потом…

Несут они весть о грядущей поре,

Как вещее слово пророка,
О новой, занявшейся пышно заре
На небе потухшем Востока…

«На далёком минарете…»

На далёком минарете
Спел молитву муэдзин,
Звуки тают в полусвете,
В синих сумерках долин…

Луч зари трепещет слабый,

Вот он вспыхнул и погас…
У шатров молясь, арабы
Совершают свой намаз.

В эту ночь, в канун Бейрама,

Близок сердцу их Аллах.
Над землёй, как купол храма,
Небо искрится в огнях…

У ключа

В дымке прозрачной тумана
Блещет струя Иордана,
     Горы дымятся Моаба,
Искрится Мёртвое море,
Тихо в безлюдном просторе,
     Изредка встретишь араба…

Путь мой в Бетанию долог…

Неба раскинулся полог,
     Знойный, прозрачный, бездонный…
Горная вьётся тропинка,
Сходит по ней бедуинка;
     Ключ под горою студёный.

Тихо идет по безлюдью

С гордой высокою грудью;
     Строен и трепетно гибок
Стан иудейской газели.
Блещут на кудрях, на теле
     Волны дрожащих улыбок…

На голове её джара;

Нежная смуглость загара
     Дышит весной пробуждённой…
Воздух застыл, не колебля
В поле ни травки, ни стебля,
     Будто он ждёт затаённо…

Льётся хрустальная влага,

Вьётся по камням оврага,
     Звонкие падают капли…
Вдруг — голоса в отдаленье,
Чье-то гортанное пенье…
     Едут… Кто там? Не араб ли?
Края далёкого люди
Мчится один на верблюде,
     Девушка смотрит без страха…
Близко подъехал к ней воин…
Громко воды ключевой он
     Просит во имя Аллаха.

Вижу с приветом, от века

Близким Востоку, Ревекка
     Воду подносит в кушине.
Щедро поит её джара
Влагою Элеазара —
     Гостя далёкой пустыни

Праздник Маккавеев в Реховоте (В октябрьские дни 1905 г.)