Покров Шута (СИ)

На него ругался. — Да просыпайся ты, тупица! Аллен изумлённо распахнул глаза, по старой выучке тут же вскакивая на ноги, оглядываясь по сторонам в попытке сориентироваться и выдавая негромкое: «Да Учитель, я не сплю, что случилось?» И до него не сразу дошло, что он в Ковчеге. А потом дошло и главное, и это было вовсе не то, что Ковчег пришёл в движение, не то, что Учитель действительно нашёл его, и не то, что Тикки куда-то исчез. Нет, это было то, что он должен был сейчас предстать перед Генералом Кроссом в весьма компрометирующем виде, но отчего-то Кросс ничего не говорил. Нет, Аллен помнил, что после некоторого времени ему стало прохладно, и они с Тикки сошлись на мысли, что штаны неплохо было бы натянуть хотя бы. Во время их поисков он ненароком окончательно порвал собственную рубашку. А ещё, судя по ощущениям, он не смог бы отделаться без синяков и засосов – особой прелести секса. Но, кажется, Кросс ничего этого не замечал. — Не время мечтать, не видишь, что ли, эта штука пришла в движение, — Кросс небрежно кивнул. А Аллен понял, что что-то не так. Он не был раздет. Он опустил взгляд, стараясь сделать это максимально незаметно, чтобы Учитель не заметил его замешательства, и первое, что он осознал на сей раз, так это то, что при наклоне головы его подбородок уткнулся в высокий, туго охватывающий шею воротник. А ещё на нём было пальто. Пальто почти до пола из мягкого, прочного и удивительно тёплого серебристого материала. По краю нахлёста, скрывая прозрачные каплевидные пуговицы, расположился серебристый знакомый пушок, который ранее крепился к воротнику плаща. Плаща его чистой силы. Он оказался одет в свою изменившуюся чистую силу. Чистая сила решила позаботиться о своём хозяине и превратилась вот в это, пока он ещё спал. Разумеется, Мариан Кросс не заподозрил за своим учеником ничего неблаговидного. Да и кто бы в здравом уме предположил бы, что Уолкер, оставшись один на один с убийцей-Ноем Тикки Микком, переспит с ним? — Учитель? — робко позвал Аллен, наблюдая за тем, как Кросс прохаживается по периметру уцелевшей площадки. Учитель его проигнорировал. А площадка слегка покачивалась при каждом оглушительном ударе в стены, трещины разбегались по ним, яркий свет, заливающий разрушенную башню, порождал кривые, раскачивающиеся тени, которые неведомыми монстрами подбирались всё ближе, ближе и ближе к своей цели. Ковчег снова жил. Или, что скорее, агонизировал, доживал последние мгновения пожираемый чудовищной, отданной неизвестным командой. — Плохо, — наконец-то выдохнул Мариан Кросс, выглядевший вопреки обыкновенному очень собранно и сосредоточенно, словно выискивая необходимую им прореху, недостаток в плане врага. — Похоже, остаётся только одно. Что ж, с такими врагами надеяться на целый ворох ошибок с их стороны или недочётов было бы слишком наивно. А Аллен, не смотря на почти физическое желание оставаться наивным, должен был признать, что желание это не соответствует реальности и давно погребено слишком глубоко в нём бедами, горечью и борьбой, чтобы обращать на него внимание.

А затем Уолкера схватили за шиворот так, словно ему было не больше семи лет от роду, и грубовато отшвырнули в сторону. Юноша едва успел сориентироваться и плюхнуться на колени, выбрасывая руку с лентой Плаща вперёд и затормаживая прямо перед самой пропастью.

Впрочем, послышавшийся сзади грохот показал, что действия Учителя имели под собой определённые основания: разрушилась площадка, на которой они стояли. Или, если уж речь пошла о неприятном, то непонятно откуда возник, балансирующий на большом держателе для факела Граф. Самого осветительного приспособления не было, и не было ничего удивительного в том, что Аллен предпочёл бы всё же факел в любом обличии Тысячелетнему Графу. Тот как всегда улыбался и скалился, (а что ещё можно делать с такими зубами-то?), сверкал круглыми очками и покачивал головой, опасно балансируя вафельным цилиндром с одинокой чёрной лилией на верхушке. — Добрый вечер, Мариан. Добрый вечер… мой дорогой Аллен, — противный голос разнёсся по залу.

— Не лучшее ваше появление, господин толстопуз, — Кросс, считавший себя воспитанным человеком, разумеется, ответил на приветствие, отпустив в сторону Графа пренебрежительный кивок и демонстративно приподнимая свою чистую силу — Приговор. — Вы припозднились.

— О нет, нет, Мариан Кросс, — Граф захихикал. — Я как раз к финалу драмы. Посмотрите, сколько бравых, смелых экзорцистов полегло… упало, погибло, в общем, в этих стенах, что навсегда погребут их тела под своим величественными руинами. Не достаточно для моего появления? А сколь нелепы были их смерти, об их глупости можно слагать легенд…

БАХ!!!

Негромкий взрыв ознаменовал столкновение заряда Приговора, что светящейся стрелой вонзился в распахнувшийся в мгновение ока зонтик Графа. Покрасневший, будто раскалившийся зонт на мгновение взрыва стал совершенно тёмным, словно обтянутым прочным невероятным материалом, и выглядел совершенно целым.