Покров Шута (СИ)

— В этот раз ваша работа была проведена и впрямь отлично, — произнёс он, — а вот я, похоже, допустил ошибку. Так как я вынужден был опираться на записанные данные о происходящих при прошлом поколении перестановках в Ковчеге, я не сразу отметил одну тревожащую деталь. Проблема в том, что, как оказалось, в прошлом вы и не только вы активно пользовались архивами и коммуникационной системой, и поэтому так или иначе для более быстрого и полноценного использования всей информации было создано несколько резервных копий с разными уровнями защиты, разными установками. Я думаю, вы должны об этом помнить. — Да, работы было много, и то и дело мы копировали часть архива и размещали в разных помещениях при помощи различных техник. Пытались найти оптимальную, но так и не вернулись к этому вопросу. Тема архивов напомнила Графу, что в прошлой жизни Тринадцатый, теперь не помнящий о своей прошедшей предыдущей жизни, как раз и ругался на подобный беспорядок. Но на тот момент это было самым удобным решением, шли активные разработки. Уже позже Граф так же понял, что как раз из-за подобной неразберихи юный Четырнадцатый получил простой доступ к тем данным, которые ему никто просто так бы не показал. — Так вот, — продолжил Тринадцатый, возвращая к себе внимание Главы, — как оказалось, один из подобных резервных, неполных архивов размещался в официально пустующих помещениях, и я не отметил его никак… И это помещение, судя по данным, осталось практически целым в белом Ковчеге, Господин Граф. Граф вздохнул, с силой сжимая пальцами бархатный подлокотник. — Остались ли данные о том… что именно хранилось в этом архиве? — Я пока не уверен, но, кажется, есть след, благодаря которому я могу узнать, что за издания там находятся и о чём в них идёт речь. Так же, разумеется, даже если они попадут в руки Ордена, им понадобится умение разобраться в них, расшифровать записи, и большинство самых важных изданий… — Имеет ключ. Разумеется, никаких данных о ключе в архиве не находится, так? — резко поднялся на ноги Граф. Тринадцатый согласно склонил голову. — Несомненно. Но некоторая ранняя информация не подвергалась шифровке. Возможность перевода таких записей может оказаться довольно высока. Особенно если они попадут в руки Книжников. — Если за них возьмётся Орден, то Ватикан попробует не подпустить этих летописцев слишком близко. Они отлично понимают, что Книжники многое скрывают и играют в свою игру и пожелают иметь собственные козыри. — Обычно именно такие желания людей и губят, — тонко улыбнулся Тринадцатый. — В любом случае, я запустил сейчас программу поиска, которая определит и вычислит направления остальных архивов, и, думаю, завтра смогу уже вычислить, какая именно литература там содержалась. Граф вновь кивнул и горько усмехнулся: — Как всё не вовремя. На эту реплику Тринадцатый ничего не ответил. А Граф, понимая, что сейчас размах и размер беды определить не сможет, мягким жестом предложил всё это время стоявшему Тринадцатому наконец-то присесть к закрытому сейчас фортепиано, так как больше сидячих мест в этой комнате не было. — Что ты думаешь о произошедшем? — поинтересовался он, когда Тринадцатый тщательно расправил плащ и наконец-то уселся. — Вы имеете в виду восстановление Ковчега? Действительно обидное действие. — Возможность для которого сотворил твой сын. Граф не был уверен, желал ли он задеть подобной фразой своего родственника, но тот лишь грустно улыбнулся. — К сожалению, теперь я так мало знаю о нём, что готов гордиться даже этим. — А что, считаешь, что мало поводов для гордости?

— В каких отношениях мы были?

Тысячелетний вновь прикрыл глаза и покачал головой. Тринадцатый был, пожалуй, единственным Ноем, который, как оказалось, годился на роль настоящего родителя. В нём не было того безумия, что проявилось у Шерила по отношению к Мечте, и не было той отстраненности, что обычно проявлялась в других Ноях, когда речь заводилась вообще о детях.

Тринадцатый был сентиментален, новая открывшаяся в нём черта не ушла вместе с ускользнувшей памятью. О том, почему Нои забыли обо всём, что произошло в прошлом поколении, тоже стоило подумать. Проблем, требующих немедленного решения, было предостаточно. — В лучших родительских. И, разумеется, как и большинству подростков, однажды ему захотелось самостоятельности.

Майтра понимающе кивнул.