Покровские ворота (сборник)

Савва бросается в комнату Хоботова. Она стучит к Велюрову. Тот отворяет дверь.

Аркадий, срочно найдите такси. Хоботову нужно в больницу.

Велюров . А что случилось?

Маргарита . Аркадий, быстро. Дело идет о жизни и смерти. Или вы снова не в состоянии?

Велюров . Сколько можно припоминать? Я же принес свои извинения. (Убегает, на ходу надевая пальто.)

Хоботов . Что происходит, ты можешь сказать?

Алиса . Друг мой, надо быть рассудительным.

Хоботов . Нет у меня никакого приступа.

Маргарита . Будет.

Хоботов . Нормальная температура.

Маргарита . Тем лучше. В холодном состоянии операция пройдет безболезненно. Хотя, согласись, твое состояние от холодного далеко.

Хоботов . Какой-то бред!

Маргарита . Со всех точек зрения тебя полезно госпитализировать. Отлежишься, придешь в себя…

Выходит Савва с хоботовским портфелем.

Савва . Все в аккурате.

Хоботов . Я не пойду!

Маргарита (возмущенно) . Доктор наук ждет в приемном покое. Не заставляй меня краснеть.

Вбегает Велюров.

Велюров . Почти немыслимая удача. У подъезда остановил.

Хоботов . Нет! Ни за что!

Маргарита . Тебя не спрашивают. Савва, Аркадий, ведите его!

Велюров и Савва надевают на Хоботова пальто, нахлобучивают шляпу и под руки ведут к машине. Маргарита, торопливо одеваясь, идет за ними, Алиса шлет воздушные поцелуи. Меланхолично бьют часы.

Занавес.

Речитатив

Голос Костика .

Дело к маю идет. Оживают бульвары.

Днем – совсем теплынь. И только тогда,

Когда загораются фонари и озаряются витрины,

Когда вспыхивают названия фильмов

И призывы Аэрофлота,

Когда город тысячами огней

От Лефортова до Останкина

Зовет, советует, приглашает, —

Только тогда становится ветреней

И прохладней. А днем печет

Изголодавшееся солнце.

Днем уже ходят в костюмах и платьях.

Старожилы опять ничего не помнят.

На этот раз они не помнят

Такой дружной весны, такой летней весны.

Дело к маю идет.

Красят скамьи,

Красят скворечники автоматов.

Красят двери. «Осторожно, окрашено!»

Осторожно!

Но нет – не до осторожности.

Дело к маю идет.

7

Больничный дворик. Светит солнышко. Кустарники и деревца. На одной из скамеек сидит Хоботов. Он во фланелевой пижаме, которая ему широка. В глубине под навесом за длинным столом выздоравливающие больные с громкими выкриками «забивают козла». Входит Людочка с кульком.

Хоботов . Людочка! Я вас ждал! Я верил!

Людочка . Ешьте, пожалуйста, я прошу.

Хоботов . Спасибо, я сыт.

Людочка . Вы отощали. Пижама прямо на вас висит.

Хоботов . Просто она не по размеру.

Они целуются.

Когда меня привезли с операции, меня уронили.

Людочка (всплеснув руками) . Я так и знала!

Хоботов . Людочка, сколько я пережил! Людочка, я лежал на столе. Обнаженный и беззащитный. Со мной могли сделать все что угодно.

Людочка . Зачем вы? Чего не надо, не сделают.

Хоботов . Откуда у вас такая уверенность?

Людочка . Просто я медицинский работник.

Хоботов . А потом я лежал неделю, а вы не шли…

Людочка . Ну я ж не знала…

Хоботов . Конечно, конечно… Я сам виноват.

Людочка . Если бы Костик меня не нашел…

Хоботов . То вы не пришли бы.

Людочка . Ну я ж не знала.

Хоботов (умиленно) . Боже, сколько в вас чистоты!

Целуются.

Людочка . Но почему же вы не едите?

Хоботов . Не знаю. Не хочется. Не идет. (Чуть нараспев.) «О господи, по жизненной дороге с усилием передвигаю ноги…»

Людочка . Вы говорили об этом врачу?