Пол и секуляризм

Влияние западных моделей в этом отношении — юридически навязанных колонизаторами или импортированных колониальными элитами — поразительно. Хотя на не-Западе существовали явные различия в культуре и политике, важность брака как ключа к логике формирования современного государства инкорпорировала в себя западную политику. В XIX веке в Иране, которым занимается Афсанех Наджмабади, влияние Запада заставило правителей стигматизировать гомоэротические практики и настаивать на том, чтобы любовь и деторождение были отданы исключительно в ведение женатой гетеросексуальной пары[189]. Ханан Холоусси отмечает, что в Египте

материнство играло фундаментальную роль в построении национальной идентичности и влекло за собой образование целого ряда дискурсивных практик, которые маркировали женщину одновременно как локус «отсталости» Египта и как сферу трансформации, которая должна быть модернизирована[190].

В период правления Хашимитов в Ираке (1920–1958), согласно исследованию Сары Персли, модернизаторы, изучив западные институты, пытались объявить незаконным шиитский временный брак (заключавшийся ради непосредственного получения сексуального удовольствия), утверждая, что постоянные союзы с целью деторождения были единственной формой брака, которую будет санкционировать государство[191]. В 1958 и 1959 годах был принят ряд законов (среди них законы о земельной реформе, трудовое законодательство и закон о защите детей), которые были нацелены на стабилизацию института семьи — репродуктивного агента государства. Современные матери изображались освобожденными от «запутанных локализированных традиций», теперь они могли посвятить себя «гигиеничной, упорядоченной, рациональной, безопасной» домашней жизни, целью которой было обеспечение сохранения нации. «Наконец-то освободившись от прошлого, — замечает Персли, — египетские женщины оказались в ловушке будущего»[192]. Иначе говоря, женщины были инструментом, при помощи которого мужчины смогли обезопасить свое видение будущего как продолжения настоящего. Брак обеспечивал не только защиту семейного имущества, он также гарантировал (расовую, этническую) гомогенность «народа», который представлялся основой нации. Он также предлагал в секулярном контексте обещание бессмертия, которое раньше давала религия.

Гендерная асимметрия лежит в самой сердцевине определения брака. Один анонимный немецкий автор исчерпывающее это сформулировал: «Ни в коем случае равенство не должно распространяться на качества полов». Гердер выразил это более поэтично: «Для того, чтобы произвести мелодию жизни, должны быть созвучные тона, а не унисон»[193]. Либеральные теологи из Бадена вторят этим взглядам, приписывая «Природе» необходимое неравенство между полами[194]. Голландский министр юстиции из либеральной партии отмечал в 1900 году, что «характер брака не совместим с принципиальным равенством между мужчиной и женщиной»[195]. Француз Порталис предупреждал, что «супружеское общество не могло бы существовать, если один из супругов не был подчинен другому»[196]. Законы, регулировавшие национальность, отдавали приоритет отцовству, в случаях, когда мать было родом из другой страны, верх брала национальность отца[197].