Поле Куликово (СИ)

Конь заржал, и Васька содрогнулся: Орлик! Он вспомнил сразу всё. И тогда усилием воли заставил себя удержаться на краю вновь открывшейся бездны, такой желанной и жуткой. "Государь!" - вот что мучило его. "Государь - подо мной, надо спасать!" Он лежал грудью на спине великого князя, сталь оплечья врезалась ему в щёку, лицо стягивало липким, усыхающим, в бок упирался чей-то локоть, сверху давили мёртвые тела. Васька со стоном начал освобождать придавленную руку и скоро упёрся одной ладонью в землю, пытаясь приподняться, вывернуться из-под трупов. Чёрный мрак кинулся на него и он вскрикнул.

-Эй, Петро! - позвали вдалеке. - Тут кто-то стонет, может, наш?

-Ну-ка, отвалим лошадь, - отозвался знакомый голос. - Вон татарин шевелится, возьмём - тож душа живая.

Снова заржал Орлик, пробудив Ваську, он застонал, и тяжесть отвалилась, свет ударил в лицо, ослепив.

-Мать моя! Да тут ранетый боярин, и другой под ним.

Руки подняли Тупика, понесли куда-то.

-Жив, боярин? С победой тебя, брате!

Васька увидел бородатые лица ополченцев, проглотил солёную горечь, освобождая горло.

-Ребята! - и поразился слабости собственного голоса, но мужики услышали и наклонились. - Государь... там, подо мной был...

Ратники оставили его, кинувшись к разобранному завалу, подняли тело Дмитрия. Со всех сторон сбегались люди. Подобрав полы и размахивая кадилом, семенил незнакомый Ваське попик. Тупик сел на окровавленной, прибитой траве, Дмитрия положили рядом.

-Дышит, живой - наш государь!

С князя сняли броню, он застонал, шевельнул рукой, открыл мутные глаза. Сзади раздался топот, - оставив оборванный повод в руках ловца, к Тупику мчался Орлик, стеля по ветру гриву. Стал рядом. Васька лишь тронул его наклонённую морду, следя за хлопотами попа над государем - ему смачивали лицо и грудь водой, пытались поить. Дмитрий отвёл руку попа и сел, оглядываясь.

-Что?! - и, сморщась от боли, схватился руками за голову.

-Победа, государь! Победа, Дмитрий Иванович. - Поп заплакал, целуя колени князя. И тогда Дмитрий оторвал руки от головы, огляделся, схватил попа в объятья и начал целовать. Встал, обнял ратников, увидел Тупика, подошёл, наклонился:

-Живой, Васька... Спасибо тебе, что живой.

Помог Тупику встать, обнимая за плечи, осмотрел поле, не вытирая слёз.

-Запомните это, братья. Запомните и расскажите детям... Кто забудет, в том нет, и никогда не было русского сердца.

К государю сходились ратники, посланные собирать раненых, от Смолки приближался конный отряд Никиты Чекана, которому Вельяминов поручил разыскать государя.

-Ты - ещё слаб, Василий, - сказал князь. - Вижу, те крепче мово досталось. Отправляйся в лечебницу, а Орлика отдай пока мне. Скоро верну, только поправляйся. Где - мой доспех?

Ратники бросились помогать государю, облачаться в помятый панцирь, потом посадили на Васькиного коня. Он тронулся навстречу дружинникам, чтобы в их сопровождении явиться перед полками, которые сейчас в боевом порядке стояли на Красном Холме, кроме засадного, ушедшего в погоню за Ордой. Тупику помогли сесть на телегу - их прислали из лагеря множество, чтобы вывозить раненых. Голова гудела, в спине росла боль, - видно, на него наступила лошадь. Через минуту тряска стала невыносимой, он велел вознице остановиться, слез, побрёл к лагерю, время от времени присаживаясь отдохнуть на убитых лошадей. Он шёл той дорогой, где тумены Орды смяли крыло большого полка, полоса мёртвых тел расширялась и казалась нескончаемой. Раненых успели подобрать, если кто уцелел здесь под тысячами копыт, но отделить своих убитых от чужих ещё не успели, русские воины часто лежали в обнимку с ордынскими, и остывшая кровь врагов перемешалась в одних лужах и ручейках. Хотел омыть лицо в знакомом бочажке, где утром, после встречи с Таршилой, поил коня, и оторопел: вода была мутно-красной. "Вот он - какой, "медовый сбор", получился, ребята! Где вы все - теперь?" Увидел двух ратников невдалеке, знакомое почудилось в одном из них, и Васька повернул. Они стояли, опустив обнажённые головы, перед убитыми, сложенными рядком на возвышении, и не повернули голов. Один, молодой, плечистый и рыжеволосый, держал в поводу вороного татарского коня под узорчатым кованым седлом, другой, постарше, с проплешиной в шевелюре, с повязкой на лбу, опирался на большую рогатину. Наконец старший оборотился, и Тупик узнал мужика из звонцовского отряда, да и парня тоже припомнил.

-Вот оно как вышло, боярин светлый, - мужик охнул от боли. - Два десятка было нас, а стало двое. Какие люди были, Матерь Божья! Гридя... Таршила... Ивашка - слово-золото... Сенька - голова удалая... Васюк - соколий глаз... Филька-плотник...

Его голос сорвался, он умолк, утёрся рукавом, посмотрел в лицо Тупика.

-Што я, староста, скажу их матерям, жёнам, их сиротам? Што?.. И наш боярин тож... На кого нас покинул?..