Поле зрения

– Он… мой отец настолько разозлился, что я слышу, как стучат его зубы. Слышу через стену. Затем шум новой перебранки. Мать что-то говорит насчет копов. Насчет «антисиноптиков». Ей что-то известно. С телефона трубку то хватают, то кладут, то хватают, то кладут. Вскоре все стихает, и родители пугающе долго молчат. Словно куда-то проваливаются. Я в недоумении и приглушаю звук телевизора. Заплакала мать.

В динамике рации шуршание, но Тэпп молчит.

– Это была тренажерная гиря. – Джеймс закрыл глаза и, чтобы не дрожал голос, прикусил верхнюю губу. – Одна из десятифунтовых гантелей с выпуклыми шарами на концах. Ярко-красная, идиотского вида. Отец схватил мать за запястье и прижал ее руку к кухонному столу рядом с плитой, словно палач к колоде. А тишина означала отказ поверить в происходящее. Вроде как: неужели ты это сделаешь? Может, они проделывали нечто подобное и раньше. Не знаю.

– Он сделал?

Джеймс не ответил.

– Отец размозжил ей руку?

Летом перед этим случаем мать повезла восьмилетнего Джеймса отдохнуть на Грей-Бич, где жила ее сестра с детьми. Дом был еще меньше их фермерского – ни электричества, ни водопровода, – но зато находился в полумиле от океана. Пробежка босиком по дюнам, забыв про мелкие неудобства, и ты на краю света под небом Атлантики. Песок был усеян панцирями мертвых крабов. Они казались побеленными надгробиями – сухие, трухлявые. И Джеймс решил, что должен их крушить, наступая на каждый, который встретит на шестимильной прибрежной полосе. Этот приглушенный песком звук – фарфоровый хруст и чавканье расплющивающейся плоти – был точно таким, какой он услышал, когда гантель опустилась на материнскую кисть.

– Джеймс, – проговорил Тэпп. – Так он…

– Да.

В халупе словно сжали и распустили мокрую пружину. Как будто промычал буйвол. Шаги на скользком цементе. Выстрелила металлическая дверь, и Джеймс нырнул в укрытие, выключив рацию, и распластался на животе рядом с задним колесом «акуры».

Под глушителем Роя он видел, как незнакомец возвращается к джипу. Он вооружился по-новому: на плече висела здоровенная штуковина с объемным, похожим на барабан магазином внизу. Голубой светодиодный фонарь под стволом в такт шагам выжигал на земле световой круг. Штормовка топорщилась от запасных магазинов, под ней белел неряшливо накрученный на живот бинт. Нос свистел, как далекий железнодорожный гудок. Даже за десять ярдов от него несло капавшим на песок бактерицидным средством, конденсирующимся в воздухе как от галлона разлитой текилы. Сватомир забрался в джип и исчез за тонированными стеклами, кромешно черный в надвигающейся ночи.

Успела ли убежать Эль? Джеймс надеялся, что успела. Уже достаточно стемнело.

Незнакомец резво стартовал, выбросив из-под колес килограммы грязи, и включил дальний свет. Он метил к сухому руслу и, забираясь на первый бугор, рисовал фарами путаницу картин. Перевязанный, перевооружившийся, он готов был покончить с Эль и Роем.

Ждать больше нельзя.

Время!

Джеймс поднялся и с подкатывающим к горлу сердцем бросился к неохраняемой двери. Одежда натянулась на теле, под подошвами хрустнул песок. Он включил рацию и услышал голос Тэппа на половине фразы:

– …ты мне понравился, Джеймс. Я хотел бы, чтобы меня убил именно ты.

– Постараюсь, – пообещал он и, рванув таинственную дверь, оказался в желтом мареве. В голове одна за другой проносились мысли.

«Он возвращается за тобой, Эль.

Беги!»

Она смотрела, как незнакомец остановил джип на берегу русла над тем местом, где разбилась «тойота», а сам спустился на дно. Даже за сотню ярдов и сквозь завесу терновой тени Эль различила новое оружие с фонариком, которым он методично поводил при каждом шаге. Теперь или никогда!

Эль притаилась в самой западной точке сухого ложа. Чуть дальше, и на местности не останется естественных укрытий. Она взглянула на долину Тэппа, сотни безнадежных ярдов черного чашеобразного горизонта. Местность была до странности двухмерной, как на матовых фотографических задниках научно-фантастических фильмов до появления бездушного интерфейса прикладного программирования CGI. Огромной, безлюдной и абсолютно равнодушной к ее мелким проблемам – болезненному дыханию, запекшейся между пальцами крови, бесформенным болячкам под коленями, застрявшим в одежде и впивающимся в кожу, словно клещи, зудящим шипам. Больше всего мучил шип, проникший под ноготь большого пальца, и Эль сжимала руку в кулак.

Беги, приказывала она себе. В темноте Тэпп не заметит тебя.

Но будто впала в ступор: выпрашивала себе немного относительного покоя, призрачной безопасности и неподвижности перед рывком в открытое пространство. Несколько секунд, чтобы дать Джеймсу возможность выбраться из темноты. «Я в порядке, надо отсюда сваливать» – они могут вместе ускользнуть из этого кошмара. Бежать значило бросить мужа скорее всего навсегда. Эль не могла на это пойти. Поэтому ждала, когда обожатель мультяшной кошечки подойдет поближе, словно они играли в смертельную флеш-игру.

Прошло двадцать секунд.

Тридцать.

Минута.