Поле зрения

Не для себя. Не для команды. Не для зрителей. Не для идиотской стипендии, которой ее на следующий год все равно лишили. Ради Джеймса. А он потом говорил о ее поступке так, словно она поднялась на Эверест или пересекла под лучом золотистого солнца Делавэр с трепещущим за спиной американским флагом. А Эль, хромая, просто переступила финишную линию. Забавно, как глупости, которые мы совершаем ради любимых, вскоре превращаются в легенду.

Джеймс на меня смотрит. Он жив. Он смотрит.

Не подведи его!

– Бегу, – прошептала Эль, но так громко, что вздрогнула от звука эхо. Луч фонарика незнакомца замер на расстоянии в русле. Затем метнулся в ее направлении.

Эль все-таки бросилась бежать.

Глава 19

Джеймс закрыл за собой дверь и, задвинув металлический засов, вступил в круг желтого, льющегося сверху света. Справа от него стоял верстак с грязными инструментами, закупоренными бутылками и тисками. До потолка, словно органные трубы, возвышались горы устройств из железа и стекла с порошком внутри, стянутые кишкообразными струбцинами и соединяющиеся замысловатыми переходами по типу машины Руба Голдберга[10]. Вроде бы детище человека, но до странности готическое, напоминающее панораму сурового города будущего – Чикаго в 2050 году, каким его увидел художник Ханс Руди Гигер. Дальше находилось нечто напоминающее сварочный пост и два объемных резервуара с надписью «С₂Н₂». Ацетилен. Огнеопасный. Горючий. Смысл один.

Под подошвами хрустела фольга. Джеймс стоял в разноцветном море оберток от конфет. Такие же были кучами свалены на верстаке, рассованы по ящикам и щелям. Вываливались через верх из картонной коробки, которая здесь, видимо, служила мусорным ведром. Зеленые, красные, синие, фиолетовые. Джеймс подобрал одну и прочитал шутку: «Что одновременно красное и синее?»

Перевернул обертку.

«Пурпурное. Ха-ха-ха. Умора!»

Слева из темноты на него смотрело человеческое лицо.

Сердце словно провалилось на пятьдесят этажей вниз, и он резко повернулся в ту сторону. Скрипнули подошвы его ботинок. Джеймс направил потолочный светильник в сторону лица и с облегчением вздохнул – оно оказалось не человеческим, а лишь грубым подобием, металлической чеканкой с темными лужицами тени во вдавленных глазницах. За ним были и иные. Скрюченные силуэты, похожие на толпу ослепленных ипритом, ползущих и бредущих на ощупь солдат Первой мировой войны. Одни с по-человечески плавными линиями, другие геометрические, с острыми углами, сложенные у дальней стены подобно складным стульям, они рядами упавших костяшек домино подкрадывались к краю круга света. Хорошо был виден только первый: бесформенный торс на стойке без рук и без ног. Все они являлись металлическими мишенями, испещренными гроздьями вмятин от пуль. Тэпп собрал их десятки и расстрелял по ним сотни тысяч патронов, прежде чем взяться за людей.

Гул, который Джеймс слышал снаружи, внутри был громче, на слух ниже тоном, точно катался по стенам. Он напомнил ему газонокосилку, исходил откуда-то из глубины и будто манил к себе. Помещение имело форму буквы L, и за образованным стеной поворотом открывалась отдельная комната, озаренная слабым радиоактивно-зеленым сиянием. Миновав местную подсветку, Джеймс снова нырнул в темноту и двигался, вытянув вперед руки. За спиной желтые отблески, впереди зеленое марево, все остальное черно, как вечность. Ощущение было таким, словно он спустился в угольную шахту.

Пальцы дрожали, колени подгибались, спина покрылась холодным по́том. Господи, как же ему хотелось писать!

Крепись. Ради Эль.

Джеймс понимал, что она уже бежала. Беззащитная маленькая точка в темной прерии Тэппа. Каждая секунда на счету. Выстрелов он пока не слышал, и это свидетельствовало о двух важных моментах: во-первых, Эль пока жива. А во-вторых, их рискованная игра себя оправдала – Тэпп в темноте не видел.

Мобильный телефон пикнул – низкий заряд батареи, – и Джеймс от выброса адреналина чуть не опрокинулся навзничь.

Завернув за угол, он заметил источник еще усилившегося шума: в железной клетке содрогался работающий электрогенератор. К глушителю был небрежно прикручен лентой тянувшийся под стену вентиляционный отвод. Рядом стояли четыре канистры с красным топливом, на полу поблескивала лужица. Тут же обнаружился источник зеленого радиоактивного излучения – среди оберток от конфет, точно неземные гусеницы, лежали две светящиеся трубочки.