Полет к солнцу (СИ)

Он все же смог засунуть руки под подушку: там лежала его палочка. Очевидно, ему кто-то накинул на голову одеяло и так держит. Если удастся его отшвырнуть или оглушить, Альбус сможет сопротивляться и остальным нападающим. Он успел разучить несколько заклинаний, которые могли помочь в драке — Петрификус Тоталус, Импедимента, Экспеллиармус, — но боялся, что для их применения не хватит места.

— Получи еще, ублюдок убийцы, — прошипел Дональд и ударил по рассеченной коже. — Что-то ты много о себе мнишь. А так тебе сладко? А так? А так?

Альбусу удалось выставить кончик палочки.

— Петрификус Тоталус! — прошептал он, попытавшись воспроизвести нужное движение, и секунду спустя понял: сработало. Одеяло больше никто не держал. Альбус резко выпрямился и, не глядя, ударил.

Ему удалось выпалить Импедиментой еще в одного из нападавших — кажется, он снова попал. Двое других навалились на него, опрокинули на кровать, и пришлось заработать кулаками. Кто-то взвыл, и вдруг зажглись свечи в люстре. Дерущиеся замерли.

— Отлично! Замечательно! — раздался сонный и злой голос Малкольма Уизли. — Так кто тут, Генри, кого бил?

— По-моему, и так понятно, — ехидно ответил приятель Малкольма, видимо, разбуженный встревоженным Генри вместе с братом. — Кто сверху лежит, тот и наваливался. Да и вряд ли этот парнишка — сумасшедший, чтобы нападать на четверых. Лонгботтом, а ты что тут делаешь?

В растянувшемся на полу парне — видимо, он и держал одеяло — Альбус узнал Дерека Лонгботтома, тщедушного, прыщавого мальчишку-второкурсника. Тот, кажется, был изгоем среди однокурсников и с удовольствием присоединился к Дональду, когда тот показал, что готов его принять.

— Помогать пришел, — откликнулся Малкольм насмешливо. — Кто-то же должен держать, пока остальные бьют. Напасть на избитого… Ну и позорище. Такого на Гриффиндоре еще не было. Думаю, на это и слизеринцы бы не пошли: у них есть какие-то понятия о чести, в отличие, видимо, от вас.

Лицо Дональда потемнело.

— Не сметь! — взвизгнул он. — Не сметь нас сравнивать со змеенышами!

Малкольм выкрутил ему ухо.

— Не сметь тут подавать голос после того, как покрыл факультет стыдом и позором, — зашипел он. — Ты его травил, — он показал на Альбуса, — из-за отца? Считал, что ему на Гриффиндоре не место? Так вот, он пока не сделал ничего, что было бы недостойным гриффиндорца. А ты, маленькая мразь, сделал.

— А я считаю, мы правы! — выкрикнул плотный Оливер, утирая кровь со скулы. — Его отец — убийца магглов, а я магглорожденный. И я ненавижу его из-за его отца.

Выдохнув, Альбус сполз с кровати. Генри уже несколько раз спросил, как он себя чувствует, но Альбус только отмахивался. В конце концов Малкольм послал брата принести мазь понадежнее.

— Что нам делать с этими паршивцами? — обратился Малкольм к приятелю. — Отвести к декану? Написать их родителям?

Дональд побледнел, но вздернул подбородок и промолчал.

— Не надо, — встрял Альбус. — Взрослых привлекать незачем. Это наше личное дело.

Оба старшекурсника посмотрели на него с удивлением и уважением, Дональд позеленел от злости.

— А ты прав, — проговорил Малкольм медленно. — Молодец, парень. Не любишь жаловаться? Это правильно.

«Им понравилось, — прошептал в мыслях Альбуса противный козлиный голосок. — А Дональд теперь побоится тебя задевать, потому что у него перед тобой должок».

Альбусу не всегда требовалось много времени, чтобы выспаться. Хотя снова лечь спать он смог только около двух часов ночи, в семь утра, заслышав сигнал к подъему, живо открыл глаза и быстро собрался. Чувствовал он себя, конечно, довольно паршиво, но давно привык не обращать на боль особенного внимания. Все заживает, и это заживет.

В Большой зал еще только стягивались самые ранние пташки. За преподавательским столом хмуро пил кофе директор, да желтый, как лимон, профессор Сполдинг массировал виски, да в стороне от них быстро ела овсянку профессор Меррифот. И за столами учеников было практически пусто. Одновременно с Альбусом в зал вошли Айла, Клеменси и Виктория. Айла и Клеменси приветливо поздоровались с мальчиком и, может, заговорили бы, но Виктория, ревниво заблестев глазами, возвысила голос:

— Катрин Рамбуйе завела салон, где собиралось самое утонченное общество Парижа. Его посетительницы называли друг друга «моя драгоценная»…

Судя по тону, ей очень хотелось завести у себя нечто вроде такого же салона. Клеменси и Айла, кажется, заметили помятый вид мальчика: у Айлы вытянулось лицо, Клеменси подалась вперед и уже хотела что-то спросить - но Альбус не собирался распускать перед девчонками нюни. Махнув рукой, он подсел к Анджеле, чинно отрезавшей кусочек от сосиски. Та отвернулась, показывая, что все еще сердится.