Полёт совиного пёрышка

Рене как будто пытался что-то сказать, о чём-то предупредить, но сколько я не гадала, так и не разобрала.

– Это очень важное? Опасное? Оно терпит до твоего часа человека или всё очень плохо?

Сычик всеми доступными способам дал понять, что терпит, но любопытство разжёг немалое.

Обратная дорога в Бейгор-Хейл прошла как в тумане. Первые сутки муж пребывал в отвратительном расположении духа, и я сидела тихо, чтобы не вызвать ненароком вспышку его гнева ли злословия. Но, к невыразимому облегчению, в те ночи, что мы оставались на постоялом дворе, он меня не трогал, ложился на свою половину кровати и почти сразу засыпал. Рене заставил поволноваться: в какой-то момент я почувствовала, что его нет рядом, отстал, и поняла, что пришёл его час оборота. Остановить ландо я не могла, следующие часы прятала тревогу, представляя самые нелепые ситуации, но тем же поздним вечером услышала осторожный стук в окно и, выглянув, увидела маленького пернатого друга. Вельвинд успел догнать экипаж и опять вернулся в сову. А на следующий день мы вернулись в замок.

Верген дотошно проверял выполненные кровельные работы, ворчал и ругался на мастеров, а я принялась считать часы до его отъезда: под кожей зудело желание прыгнуть в Лордброк. Нужно было снова наведаться к айте Луте, справиться насчёт писем. А на обратном пути заглянуть в «Жемчужину». Надеть один из нарядов от столичной модистки и позволить себе маленькую скромную радость в виде чашечки кофе. И ещё… я не могла признаться в этом даже сама себе, отгоняла малейший намёк на мысль, но, если быть честной – хотела хоть одним глазком увидеть ещё раз своего спасителя. Я знала, что ни за что не пойду в район Кейнис, в самом деле, это выглядело бы до неприличия нелепо, но где-то там, за насущной необходимостью узнать об ответных письмах, сидело ещё и это, крошечное и нерешительное желание.

***

В Лордброк я попала не сразу.

Пережила приступ скверного самочувствия: ночью после приезда домой накрыло тошнотворным головокружением и такой слабостью, что не могла самостоятельно держать в руках стакан с водой. Отпустило, к счастью, быстро.

Дождалась отъезда Вергена, уделила должное внимание хозяйственным заботам, своими силами привела в должный вид немного помявшиеся в пути платья: специальной магией айта Хейла их не зачаровала. Сычик успел притащить несколько монет, а сам так и косился, и в жёлтых глазах стоял вопрос: в птичьем облике он чутко улавливал моё настроение, а я вся превратилась в нервозность и нетерпение. Время шло, я очень ждала результата наших маленьких шагов на пути к новой жизни.

Глава 19.1

Больше всего мне хотелось навестить Луту, справиться о письмах. Времени прошло достаточно, возможно, меня уже ждал хоть один ответ. Но я терпеливо проводила дни и вечера в Бейгор-Хейле, удивляясь пристальному вниманию прислуги. Ни одно привычное дело, простое и рутинное, не обходилось без уточняющих вопросов экономки, но глядела она с таким деланным простодушием, что я едва удерживала на языке язвительные колкости. Рута – и та спрашивала, сколько розмарина класть для запекания рыбы! Я отвечала со всем доступным спокойствием, вникала в каждую мелочь, улыбалась терпеливо и снисходительно (Лиз гордилась бы, насколько естественно стали получаться у племянницы эти маски). Я улыбалась и наблюдала. Возмутиться и высыпать на слуг ворох вопросов всегда успеется, пусть лучше считают, что я ничего не замечаю.

Рене соглашался: поведение прислуги не нравилось и ему. Выходило, что открыть путь в Лордброк я могла лишь после наступления темноты: замок рано укладывался спать и я получала чуть больше свободы. Но и мне поздним вечером бродить одной в чужом городе не пристало, одного раза хватило. И к моей хранительнице писем на ночь глядя являться неприлично. Я улыбалась слегка блаженной улыбкой, продолжая выкладывать шерстяные и шёлковые нити в очередную картину. Любимое дело почти не успокаивало, держала себя только тем, что каждая работа приближала день побега.

Декады не прошло после отъезда Вергена – приехала тётя, причём о своём визите сообщила в последний момент, так что на подготовку всего необходимого оставалось буквально несколько часов. Нальда ворчала себе под нос, Яола зыркала выразительно, Рута сокрушалась, что кончилась мука для любимого сорта хлеба госпожи Данвел, садовник Саркен просто поддакивал, всем и сразу, пока я не указала ему на заросшую сорняком грядку.