Поляки и финны в российской науке второй половины XIX в.: «другой» сквозь призму идентичности

E.H. Водовозова, однако, чрезвычайно внимательна к проявлениям этих черт характера в современном польском дворянстве. В частности, она видит их в «высших польских классах» Галиции («любовь к удовольствиям и роскошной жизни»[806]), подробно останавливается на сохранившемся в польской среде остром социальном неравенстве; польской знати Австрии в целом она приписывает «крепостнические замашки», проявляющиеся в том, что вышестоящие проявляют худшие «нравы и привычки» польской шляхты прежних веков: заносчивость, высокомерие, кичливость. Источником информации о быте и нравах прошлого для нее служит поэма А. Мицкевича «Пан Тадеуш»[807].

В научно-популярных этнографических сочинениях, где нет необходимости в аргументации, описание польского нрава иногда ограничивалось лишь констатацией именно свойств темперамента. Польская живость и любовь к веселью отмечаются постоянно: «Поляк (и в России, и в Пруссии, и в Австрии, как указано выше автором. – М.Л.) в большинстве случаев человек бесконечно веселый, живой, остроумный и находчивый… Со всем пылом страсти он отдается пирушке, музыке, пению и прежде всего танцам[808].

«Неровность характера» польского шляхтича приписывается и другим сословиям. Часто указывается на его склонность к «впаданню» в гнев[809]. Е.Э. Сно, например, утверждал, что достаточно малейшего резкого слова или насмешки, и поляк «уже не может владеть собой и готов, кажется, избить человека, с которым за минуту был в дружбе»[810]. Горячность поляка, его способность увлекаться отмечают как универсальную национальную особенность, которая зачастую приводит и к неумеренной хвастливости – причем, как подчеркивается, «бессознательной»[811]. Впрочем, ею отличаются все же более зажиточные представители народа. Следует признать, что сословные особенности характера поляков довольно четко проводятся и в более ранних текстах 1840-60-х гг., созданных еще до костомаровского сочинения.

Социальные различия определяют принцип этнографического описания: оно зачастую строится таким образом, что племена («отрасли») польского народа подразделены на те, в которых сильно шляхетское сословие (мазуры, великополяне), и те, которые представлены только крестьянством (курпики, куявяне, подлясаки). Главной шляхетской особенностью в любом случае остается «образование нрава от природы живого и восприимчивого». Среди негативных качеств отмечены: отсутствие «ровности характера в счастии и беде»; причиной всех пороков названы тщеславие и опрометчивость, порождающие гордость и высокомерие, жажду первенства. Отмечаются «пылкая храбрость» и склонность к увлечению, часто становящиеся причиной отчаянных поступков и не способствующие перенесению продолжительных лишений[812], чем отличаются, например, великорусы.

Восхваляя пламенную любовь поляков к родине и «великие подвиги» во имя свободы, Е. Водовозова безо всякой иронии констатирует, что это не приносит «пользы национальному делу», так как поляки «большие фантазеры и мечтатели»[813] и потому не могут увидеть вовремя всю «нелепость» и бесплодность своих патриотических замыслов[814]. Вообще, слово «мечтания» применительно к стремлению восстановить национальную независимость встречается очень часто, становясь своеобразной метафорой польского патриотизма.

Некоторые авторы отдельно описывают так наз. «шляхту-голоту», которая наравне с крестьянами пашет землю, однако требует к себе подчеркнуто иного отношения. Эти фрагменты призваны обратить внимание на то, что «дворянские» свойства польского национального характера не связаны с социальным статусом или материальным достатком, а распространяются и на представителей других сословий (в частности, горожан и духовенства («ксендзов»)), если они в течение длительного времени находились в контакте с представителями сословия, воплощающими черты нрава, сформировавшиеся в прошлом. Причины известны: врожденность качеств темперамента и отчасти характера, а также чувство собственного достоинства. Оно присуще не только обедневшим дворянам, но и крестьянам-краковякам: «У краковяка ласковым и добрым обхождением вы получите больше, чем суровостью. Эта черта также свойственна всем полякам. С ними надобно обращаться ласково, и тогда они повернутся к вам своею хорошею стороною»[815].