Поляки и финны в российской науке второй половины XIX в.: «другой» сквозь призму идентичности

Темперамент. По общему убеждению, «темперамент поляков отличается страстностью, подвижностью и живостью»[816], их веселость как главная отличительная особенность народа отмечена и в учебниках[817]. Неоднократно замечается, что это вовсе не мешает крестьянской работе и никак не сказывается на трудолюбии. Из многочисленных отраслей польского этноса веселостью чаще других наделяются краковяне – в их нраве «много бесшабашной веселости, они очень любят песни и танцы»[818]. «Страсть к суете, к веселью» отмечена и у варшавян[819], поскольку они представляют один из главных народов Великой Польши – мазур, считающихся одним из самых «веселых и живых по нраву»[820] «отраслей» польского племени, «они любят погулять и покутить, всегда славились веселым характером, беззаботностью, откровенностью и храбростью»[821]. И «поляки Германии также „чрезвычайно любят развлечения"»[822]. Склонность к веселью как свойство и темперамента, и нрава – то качество, которое сохранилось без изменений у поляков всех государств[823]; оно становится важнейшим этническим признаком, даже более устойчивым, нежели антропологические приметы, столь несходные у представителей различных «отраслей». Живой впечатлительный характер у «всех поляков – будут ли они мазуры, куявы или сандомирцы»[824], – так неоднократно подчеркивается главная этномаркирующая черта. Д. Д. Семенов усматривал причину такого единства черт в «большом однообразии» характера почвы, ее плодородия и обработанности[825]. Именно оно формирует внешние особенности (красоту), черты нрава (легкость и веселость) и даже «наречия» (быстрый темп речи). Сказывается в такой устойчивости и сознательное стремление поляков к сохранению традиций – даже тех, которые расценивались как суеверия или предрассудки.

В конце столетия впечатлительность объявляется качеством всего польского народа, причем теперь ею объясняется, по какой причине «поляки почему-то постоянно бунтуют против русского правительства»[826] и их склонность к «патриотической деятельности». Особенно интересовала эта взаимообусловленность Е. Водовозову.

Темперамент и нрав региональных групп. Однако не все «отрасли» польского народа обладают, как представлялось, одинаковым темпераментом – жители различных регионов имеют и свои особенности. Наделение различными качествами осуществлялось, согласно известным концепциям, в соответствии с расселением этнических групп по отношению к этническому «ядру» (это было удобнее в условиях разделения польских земель) – «центральной» «отраслью» поляков считались мазуры. Жители севера более спокойны и сдержанны: «великополяки… особенно на севере Великой Польши» отличаются флегмагичным темпераментом и протяжною речью[827], «поморяне, как жители севера, не отличаются подвижностью – обычно мрачны и понуры»; по этой же причине «понуры» и кашубы[828]. В сравнении с ними «куявы и калишане, напротив, отличаются большей живостью»; «куявяки и познанские великополяки… разговорчивы, подвижны». Наиболее живым темпераментом и подвижностью, соответственно, отличаются «краковяки – народ проворный, ловкий»[829] и мазуры («хотя мазуры и не отличаются такою же живостью, как краковяки, но проворнее их»). Веселость приписывают двум «отраслям», более других претендующим на носителей главного этнографического типа – мазурам и краковянам.

Польский крестьянский нрав краковян (жителей Малой Польши) сформировался под влиянием благоприятных природных условий. Их веселость и щедрость объяснялись «довольством»: «Земля здесь плодородная… потому… здешние крестьяне сравнительно зажиточнее, чем в других местах. Народ здесь бойчее, одевается красиво, поет громко. Ездит вскачь, гуляет вовсю… Живут чисто… едят изобильно»[830]. Та же причина указана в хрестоматии Д. Д. Семенова: «здоровье, трезвость и веселость» «краковяков»[831]. Однако здесь, как отмечалось, процветает и сильное имущественное неравенство, что вызывает проявления подобострастия в отношении к богатым, которым, как с явным удивлением констатирует автор, бедные односельчане целуют руку или колено[832]. Длительное рабство способствует «приниженности, подобострастию и лицемерию по отношению к имеющим силу и власть»[833], – писал С. Слободзинский. Заметим, что польское крестьянство Привислинского края считалось зажиточным лишь в сравнении с другими «местностями России», причина их достатка виделась в трудолюбии жителей[834].