Поляки и финны в российской науке второй половины XIX в.: «другой» сквозь призму идентичности

Историки Варшавской школы, расходившиеся с Краковской в оценке причин падения Польши и отвергавшие концепцию «вины поляков» за разделы, также (как, например, Вл. Смоленьский) выводили польские национальные черты из славянского нрава (отличающегося леностью, легкомысленностью, свободолюбием, склонностью к апатии). Смоленьский трактовал выражение «sclavus saltans» по-мицкевичски: славянин «не терял чувства юмора даже в несчастье», отчего и получил от немцев наименование «танцующий раб»[991]. Таким образом, и в трудах позитивистов главные элементы польского самоописания не претерпели серьезных трансформаций – вновь изменилась лишь интерпретация.

К середине столетия и в польской, и в европейской, и в российской научной литературе складывается не только конкретный набор стереотипов типичного поляка как шляхтича, но и перечень черт и определений его характера, выступающих как в комплексе, так и легко взаимозаменяемых. Но, по сути, эти признаки представляют собой синонимичный ряд, элементы которого лишь детализируют одну главную общую особенность. Среди них выделяются следующие группы: свойства темперамента, психический склад и моральные качества, являющиеся их следствием. Это: 1) страстность, пылкость, веселость, любовь к удовольствиям, восторженность, воодушевленность; 2) увлеченность, порывы, непостоянство; 2) уступчивость, легкомыслие, безответственность, анархия[992].

Научная популяризация стереотипа. Попытки связать воедино черты романтического представления о славянском характере с идеей славянского единства нашли отражение в работах польского историка-правоведа В.А. Мацеёвского, оказавших значительное влияние на российское историческое славяноведение и полонистику Некоторые из них были переведены на русский язык в 1850-е гг. В «Истории славянских законодательств» (1832–1835) автор задался целью осуществить сравнение законодательств «родственных народов»[993] для того, чтобы выявить особенности древней общеславянской общественной организации, определяющей традиции «общей и частной жизни», «физические и нравственные силы» разных славянских племён[994]. Мацеёвский, так же как и Мицкевич, придавал большее значение природным, а не историческим обстоятельствам формирования славян. Рассуждая о способах обнаружения нрава по внешним признакам, он сравнивал народы с растениями, уподобляя им и принципы соответствия внешнего облика и внутренних свойств: «По самому виду растения и свойствам обращающихся в нем соков (выделено мной. – М.Л.) можно определить природу его и узнать, какую можно извлечь из него пользу»[995]. Реконструкция славянского нрава осуществлялась Мацеёвским через традиционное уже противопоставление славян и немцев (германцев). Критерии сравнения – это черты темперамента (склонность к радости, веселью у славян и к грусти – немцев), преобладание духа практицизма / мечтательности (стремление славян «жить одним днем», не заботясь о грядущем, и озабоченность немцев будущим благоденствием), соотношение чувства (зов сердца) и разума как примет, соответственно, юности и зрелости. Если «характер немцев принял окончательный вид, то наш только развивается»[996]. Проявлением этой особенности автор считает свободолюбие славян и их веселость, любовь к музыке[997]. Так снова сополагаются веселость и свободолюбие, но теперь – под влиянием романтических самоописаний – к ним добавлена (как очевидное славянское достоинство) власть чувства над рациональным началом.

Одним из наиболее характерных примеров реализации сложившихся в польской и европейской научной литературе «теоретических» положений о польском нраве могут служить сочинения немецкого историка на российской службе Ф. Смита. В его монографиях приводятся все основные негативные суждения о польском характере, функционировавшие как в польской, так и в европейской историографии. Смит, в сущности, создал своеобразную компиляцию из распространенных в середине века трактовок. Он разделял весьма архаическую гипотезу еще сарматских времен об иноэтническом происхождении польской шляхты. Среди позитивных черт «ляхов» – предков дворянского сословия – он называл обладание «живой фантазией» и склонность к организации общественного быта, из отрицательных упоминал тщеславие, хвастливость, лживость, а также страсть к спорам и восстаниям. Отличительными качествами «полян» – т. е. предков польского крестьянства – он полагал «недостаток рассудительной способности», врожденную покорность и «неспособность сосредоточить мысли» на каком-либо одном предмете. Эти качества вкупе с «центробежной силой ума», присущей всем славянам, и привели, как утверждал Смит, к покорению полян ляхами. И тем, и другим он приписывал страсть к удовольствиям (к песням и танцам в том числе), необузданность и прирожденный патриотизм. Смесь качеств ляхов и полян и создала основные особенности польского национального характера, главными из которых по Смиту являются «разгоряченное воображение» и «недостаток рассудка»[998].