Полигон

Престарелая Секретарша предоставила в их распоряжение небольшую комнатушку. Скорее, даже чуланчик, гордо именуемый спальней. «В номерах», правда, имелось небольшое окошко с треснувшим стеклом и замызганной шторкой светомаскировки. И даже была кое-какая меблировка: простенький стол, пара дешевеньких стульев, узкая кровать с металлической сеткой, прорванной в двух местах. Интересно, кто сегодня будет спать на мягком? Или спать им вообще не придется?

Николай забрал у Чмо комп, поставил машину на стол, повернулся к Юльке:

— Нужна связь с камерой. Срочно.

К своему «Летящему глазу», оставленному в паре кварталов от гостинки, Юла подключилась в рекордные сроки. И — почти сразу же — в объектив попали человеческие фигурки, бегущие за БГМ. Фигурки в форме федералов и милвзводовцев. Неслыханно! Полномасштабная совместная операция! Причем, начавшаяся прежде, чем окончился Комендантский час! Юла перегнала камеру на соседнюю улицу. То же самое. БГМ. Солдаты…

— Надо же, даже рассвета дожидаться не стали, — скривился Николай. — Отвели «рабочий материал» и начали. Чес…

Да, мертвых увели. Пришло время живых.

Следующая улица…

Внизу, справа, мелькнуло что-то темное, едва уловимое. Знакомый контур… Бронированный гроб на колесиках.

Изображение на экране мигнуло, погасло. И — чернь. Сплошняком, непроглядная. И снова заставить «глаз» работать — никак. Бесшумное и беспламенное оружие федералов и бьет тоже, как правило, без промаха.

— Катафалк, — Юла, отключила бесполезный компьютер. — Это Кожинский Катафалк-Призрак с детектором движения. Федералы засекли и сняли камеру. Мы теперь слепы.

— Ну почему же? — Николай стоял у окна, чуть отодвинув засаленную шторку светомаскировки. — И так все видно. Уже…

Кажется, орг хотел добавить что-то еще. Не успел — помешал вой утренних сирен. Когда счастливый Периметр голосит о конце Комендантского часа, говорить становится невозможно.

* * *

Надрывающиеся сирены словно послужили сигналом. Отовсюду бодро — как по команде — застрекотали автоматы. Милковские, конечно. Федералы пользовались глушаками — их стволов слышно не было.

Громыхнул гранатометом вертолет воздушной разведки и поддержки. Не, ну, сегодня, точно, где-то медведь сдох, раз «Москит» тоже вылетел на утреннюю операцию и лупит «Кистенем» почем зря!

Да что там «Москит»! Под окнами, ничуть не таясь и не опасаясь первых солнечных лучей, промчался ночной призрак. Жуть Комендантского часа. Кожинский «катафалк». Видать, ставка на кону слишком высока, раз посол решил сегодня рассекретить свой кладбищенский кошмар на колесах. Павлу Алексеевичу позарез требовался мобильный детектор движения — засечь это самое движение и дать целеуказание вертушке и автоматчикам.

Два пропавших беглеца-оператора должны были сегодня умереть. Невзирая на возможные сопутствующие жертвы. Наверное, кому-то такое могло бы польстить. Теоретически…

Круги тотальной облавы шли по всему району. Боеприпасы расходовались с невиданной расточительностью.

Светало… День будет ясный.

— В кого стреляют? — тихо спросила Юла.

— В моих людей, — угрюмо ответил Николай, — в тех, кто не успел укрыться. А если кто-то еще выходит сдуру на улицу — в них тоже.

Да, стреляли не только в оргов. Вон, из подъезда в доме напротив выскочил человек. Нет, не выскочил — просто торопливо вышел.

Мужчина средних лет в сером распахнутом пальто, в утепленном кепи, в строгом деловом костюме, в белой рубашке, с галстуком на шее и с пухлой папкой-портфелем под мышкой. Типичный клерк. Наверное, вот так же он выходил каждое утро после долгожданной сирены и торопился по неизменному маршруту к Трассе, к остановке, к родной (именно — родной, ставшей таковой за долгие годы верной службы) конторе или фирме, которым не посчастливилось оказаться внутри Периметра.

Возможно, этого потомственного служащего с отличной характеристикой от начальства, кипой дипломов на стенке, пачкой рекомендательных писем в ящике стола и неплохими шансами сделать скучную, но гарантированную менеджерскую карьеру сегодня тоже вытолкнула на улицу неистребимая привычка вовремя опускать зад в офисное кресло специалиста, начальника отдела или руководителя направления. Такие всегда боятся опоздать. Такие каждый день спешат на работу. Приходят спозаранку. Первыми. Чтобы теплое местечко — не дай Бог — не занял в один далеко не прекрасный день более шустрый зад какого-нибудь молодого и наглого конкурента из соседнего кабинета.

Или все же дело не только в тупой привычке, оказавшейся сильнее страха перед пулями? Денис пригляделся внимательнее. Галстук на одетом с иголочки человеке завязан небрежно. Ослаблен, болтается галстучек-то. Накрахмаленный ворот рубашки вызывающе расстегнут, хотя далеко не Африка на дворе. Да и не торопился он никуда вовсе, этот клерк.

Мужчина остановился, не отойдя и десяти шагов от подъезда. Неуверенно помахал рукой. Солдатам. Вертолету. И Катафалку — тоже.