Полигон

— Да, да, да, Юлечка, — закивал ей Николай. — А чего ты хотела? Так уж устроен мир. Подвал, Эшафот, полигон — им всегда есть и будет место в этом мире. А власть всегда отдает мертвечиной. Будь то власть вожака оргского клана, муниципальная власть местечкового Периметра, или власть федеральная. Чтобы понять это, не нужно строить «Мертвого рая» на земле. Любая власть либо стоит на крови, либо пьет чью-то кровь. Потому что сама по себе она мертва изначально. Как… ну, как вампир, что ли. Для подпитки власти требуется живая кровь. Если же нет крови — этого универсального скрепляющего раствора — власть обрастает жиром, тяжелеет, дряхлеет, загнивает и, в конце-концов, рушится. Такое бывало неоднократно.

«Ишь, философ выискался!» — подумал Денис.

— А «Мертвый рай» всего лишь дает чуть больше этой самой мертвой власти, — закончил орг.

— Но власть можно использовать и в благих целях, — в разговор неожиданно вступила Юлька.

— Ох, наивная ты девочка, — вздохнул Волк. — Власть это ведь такая штука… Паскудная. Власть — она всегда всласть. Ее хочется больше и больше, и еще больше, и еще… Никто не в силах противостоять этой приторной патоки. Любой увязнет и раствориться в ней без остатка. А благие цели редко способствуют укреплению и усилению власти. Скорее, уж наоборот. Тогда какой в них смысл?

— Но если бы, — не желала сдаваться Юла, — если бы тот же «Мертвый рай» оказался в руках не Кожина, а…

Она запнулась.

— А? — усмехнулся Волк.

— А… ну… в более чистых руках.

— В чьих? Чистыми руками власть не удержишь — выскользнет. А без нее поднять такую громаду, как «Мертвый рай» невозможно. Нет, от смены одних рук на другие ничего бы не изменилось. И тут что федералы, что муниципалы — все едино. Президент, прикидывающийся послом — не хуже и не лучше удельного князька. А Черенков — не хуже и не лучше Кожина. Просто они разные. Но в то же время одинаковые. Оба ведь в чем-то патриоты, только один радеет за свой город, а другой — за страну. И оба — подонки, каких поискать. Потому что для каждого из них главное — удержаться наверху любой ценой.

И беда в том, что без них, без этих Кожиных и Черенковых, увы, никак. Не бывает плохих или хороших правителей. Они просто есть. Потому что анархия и безвластие — еще хуже. Там где нет мэров и президентов, верховодят вожаки оргов или вожди варваров-людоедов. Но рано или поздно вожаки и вожди тоже становятся мэрами или президентами. Только в период становления новой власти требуется больше крови. Гораздо больше, чем для поддержания власти старой.

— Выходит, без нее нельзя? — задумчиво проговорил Денис. — Неизбежное зло, выходит, власть-перевласть эта?

— Ну, избежное, наверное. Только я вот, к примеру, не знаю, как его избежать. Все ведь просто, как дважды два. Если бы тот, кто над всеми, ничем не отличался от тех, кто под ним… Если бы получал ту же зарплату, пользовался теми же благами, был бы столь же защищен или так же беззащитен… Причем, желательно, не в первую, а в последнюю очередь, когда обеспечит зарплату, блага и безопасность остальным… Если бы тот, кто над всеми, не отгораживался от других Периметрами, не окружал себя милвзводами, Гвардией, мобильными камерами, постельными секретаршами и живыми мертвецами. Если бы…

Орг вздохнул.

— Тогда, быть может, власть и была бы иной. Но тогда незачем к ней рваться. Тогда — это не власть, а утопия чистой воды. Тогда желающих властвовать не найдется. Тогда — снова безвластие, анархия, орги, дикари-каннибалы. И мэры, президенты. Замкнутый круг…

— А если все же найдутся? Желающие? Властвовать? Так? Тогда? Как? — Денис говорил тяжело, с паузами. Будто вбивал гвозди кувалдой.

— О, в таком случае наступит золотой век человечества. Но он ведь не наступает. Сколько уже тысячелетий. Наоборот, всем человечеством мы катимся все ниже, все дальше. Ну, нет идеальных властителей. И не предвидится на горизонте. А если и было в истории что-то подобное, что-то отдаленно, очень отдаленно похожее, то долго такие деятели у кормила не удерживались. Потому как их власть не настоящая. Беспомощная.

— Давай не будем больше об этом, — попросила Ирина. — И без того тошно.

— Давайте, — охотно согласился Денис. — Не будем.

Николай и Юлька молча кивнули.

* * *

Ветер, дующий с той стороны, куда ушли контейнеры Каравана, усиливался, отгоняя дым пожарищ. Денис последовал примеру орга: отвернулся от города и, зажмурившись, полной грудью вдыхал влажный воздух затянувшейся осени.

Если стоять спиной к сожженному Ростовску и лицом к ветру, запах гари почти не ощущается. Да и жар остывающего пепелища чувствуется еле-еле… Если стоять спиной, можно забыть.

Денис улыбнулся. Ему было почти хорошо. Жаль, что нельзя простоять вот так всю жизнь. Ни о чем больше не думая и ни о чем не беспокоясь.

Кто-то коснулся его руки. Денис открыл глаза. Ночка… Ирина.

— Давно хотела спросить, тебе, случайно, секретарша не требуется?

Денис приобнял девушку. Фиг с ним с Кожиным, с Караваном и даже с Ростовском фиг, раз такое дело.

— Вот и разбрелись по парам, — хмыкнул Николай.