Полигон

Ночка билась в судорогах, Ночка выла смертельно раненой волчицей. Ужасное зрелище! Денис и не предполагал, насколько сильно может меняться внешность человека, впавшего в исступление. Но бессильная ярость утомляет, как ничто другое.

И все же минут пять ЭТО продолжалось. Триста бесконечно-долгих секунд помешательства. Расчетное время действия поведенческой рефлекс-программы…

Ночка затихла.

Отпустить девушку они рискнули не сразу. Денис, Юла и Николай, навалившись сверху, вдавливали ее в землю, словно намереваясь закопать снова и похоронить заживо.

— Я в порядке… — тяжело прохрипела Ирина. — Теперь… Пока…

Денис убрал руки. Сначала — очень осторожно — левую, потом — смелее — правую. Вконец обессилившая после борьбы с тремя противниками и с самой собой, Ночка лежала, глядя в черное задымленное небо. И беззвучно, бесслезно плакала.

— Что это было?

Риторический в общем-то вопрос, не требующий ответа. Но Денису ответили.

— Реакция на сексуальное возбуждение, — тихо заговорила Юла. — Тот самый импульс, который запускает заложенный в нервную систему Ирины поведенческий алгоритм на уничтожение окружающих. Ты, Денис, оказался внешним раздражителем. Чип-маяк, предохраняющий от самопроизвольного запуска рефлекс-программы, уничтожен, и твои ласки спровоцировали выброс…

— Что ты мелишь?

— Я вспомнила, что такое окситоцин, День. Естественный психостимуллятор-амфетамин. Вещество, выделяемое головным мозгом в момент физической близости. Его еще называют «веществом объятий»…

Юлька шпарила как по учебнику. Видать, зазубрила в свое время, да позабыла за ненадобностью. До тех пор, пока жуткая метаморфоза, произошедшая с Ириной, не всколыхнула память бывшей абитуриентки медуниверситета.

Тихонько, с несвойственной ему деликатностью кашлянул над ухом Николай:

— Славная вы пара, День и Ночка, только вот не самая счастливая.

Денис растеряно поднял глаза на орга:

— О чем ты?

— О том, что целоваться и обниматься с Ириной для тебя парень, смертельно опасно. Я уж не говорю об остальном. Но, по крайней мере, теперь мы хотя бы знаем, откуда исходит угроза. А кто предупрежден — тот защищен. И вообще, считай, что тебе повезло. Если бы в «Вурдалаке» оставался хотя бы один патрон или хотя бы одна граната…

Денис медленно приходил в себя. За такое «утешение», он готов был броситься на орга. И бросился, наверное, если бы не слышал в словах Николая искреннего сочувствия.

— Когда? — тихо спросил он.

— Что когда? — не понял Николай.

— Когда у тебя закончились патроны?

— Ах, это… Еще в бункере, на Старом кладбище. И патроны и гранаты. Я все истратил, чтобы… В общем, на «похороны» Вячеслава.

— И ты молчал?

— Ну да. Не хотел вас пугать.

— Чем?

— Тем, что мы безоружны.

Не хотел пугать, да? А вот это уже вранье! Наглое и неприкрытое. Хотел, ведь, еще как хотел! Специально вертел автоматом перед носом. Угрожал и тащил за собой, как баранов. Но зачем?

— Зачем мы тебе нужны? Зачем ты нас спасал? Какова плата за твою доброту, орг? — Денис смотрел в глаза Николаю пристально и неотрывно, чтобы сразу разглядеть ложь.

Но не увидел ее.

— Я не был уверен, что кто-нибудь выживет после бомбардировки — группировщик не отвел взгляда. — И сейчас тоже… Не уверен, что кто-то выжил. А свихнуться от одиночества на городском пепелище, вокруг которого бродят дикари-людоеды — не самая приятная перспектива.

Денис оглянулся на дымящиеся руины. Да уж, не самая…

— Мне жаль, — почему-то добавил орг.

Денис вздохнул. Ладно, проехали. Каким бы ты крутым паханом не был раньше, сейчас все мы на равных. И тебе, Колян, придется это принять, если ты, действительно, не хочешь остаться один.

Денис посмотрел на Ночку. Вспомнились ее пустые глаза. И руки уверено держащие оружие. И как оглушительно щелкал курок. И как втроем они вдавливали брызжущую пеной Ирину в грязь.

Да уж… Отныне и впредь он и она будут всячески избегать близости друг с другом. Жизнь, показавшаяся на кратким миг такой свежей, новой и восхитительно-прекрасной, снова пахла гарью и тленом.

Денис поднял автомат с земли. И, размахнувшись, забросил «Вурдалака» подальше в овраг.

Хороший получился бросок. Возможно, от избытка чувств, а может быть, в бывшем операторе наружки просто пропадал прирожденный метатель ненужных вещей.

— От него теперь все равно мало толку, — тихо сказал Денис.

Ночка всхлипывала.

Утешать ее пришлось долго.

Эпилог

…Славный у них был дом.

Посреди сгоревшего Старого кладбища.

На базе «Мертвого рая».

Прямое попадание комбинированной боеголовки ракеты «земля-воздух» выжгло Кожинский бункер изнутри. Поплавились и смешались стекло и бетон. Металлические перегородки коридоров полопались и спеклись заново. Намертво сварились с косяками бронированная дверь и гаражные ворота. Лопнул пол из прозрачного пластика, а огненный поток, схлынувший вниз, опалил и прожег арену, где мертвый «рабочий материал» когда-то послушно выполнял команды живых операторов. И где мертвые убивали живых.