Полёт раненой птицы

Я не стала объяснять, что должна ещё попросить маминого разрешения. Это очень унизительно: прежде чем куда-то пойти, обязательно отпрашиваться у родителей. Я бы хотела просто сказать: «Сегодня я иду туда-то!», а не умолять, не уговаривать.

Наверное, в других семьях так и бывает. Но не в моей. Мама не верит в мой здравый ум. Ей всегда кажется, что я обязательно вляпаюсь в какую-нибудь историю. Ей в каждом человеке мерещатся насильники и маньяки, непременно охотящиеся за мной. И Руслан ей, похоже, не слишком понравился.

Ну да! Разве вообще ей может понравиться что-то, не связанное с учёбой?

Может, ничего не говорить, а просто взять и уйти? Типа, я иду к Милке, мы вместе будем рисовать газету к празднику. Но мама обязательно станет названивать, узнавать, скоро ли я вернусь домой да чем мы сейчас конкретно занимаемся. А если заподозрит неладное, у неё хватит ума припереться к подружке с проверкой. Что тогда будет!

Пожалуй, лучше сказать, что я иду в кафе с Милкой и с Алиной! Получится почти что правда. И маме меньше беспокойства: девчонки в её глазах выглядят более надёжно. Можно даже договориться с Милкой, чтобы она зашла за мной завтра и подтвердила мои слова. Мы дойдём вместе до угла, если мама захочет подсматривать в окно, а потом разбежимся в разные стороны.

Я ожидала, что дома уже с порога опять начнутся допросы, но мама стойко продержалась до ужина.

– Значит, ты с ним встречаешься? – прозвучало вовсе не сердито, не возмущённо, не осуждающе, очень даже мягко и с пониманием.

– Не совсем, – ответила я искренне. – Он просто проводил меня. Даже не одну меня, а нас с Милкой. Только Милка сразу ушла.

Мама посмотрела задумчиво.

– Но ты планируешь, что будешь с ним встречаться?

Я купилась на вкрадчивые мамины интонации.

– Ну да. Он пригласил меня на завтра.

И я, как дура, вопреки здравому смыслу честно призналась, что пойду в кафе с Русланом. А мама, мама…

– Ох уж этот Руслан! Что ты на нем зациклилась! Ничего хорошего я не увидела в твоём Руслане!

А я увидела. Разве не это главное?

– Честное слово, оболтус какой-то! Неужели ты не видишь! Стоило Руслану появиться, как у тебя пошли сплошные «тройки». И это в девятом классе! Когда впереди ГИА! Когда решается, кого возьмут в десятый! Инна Марковна весь вечер говорила о тебе. Ты совсем запустила учёбу!

Я забыла про родительское собрание.

– Настя! О чем ты думаешь? Чем у тебя голова забита? Нельзя увлекаться одним в ущерб всему остальному. И тем более учёбе. И, главное, из-за чего заморочки-то? Из-за какого-то мальчика! Что это за любови неземные?

– Мама!

– Настька! Да посмотри же ты как следует на своего Руслана! Нет в нем ничего особенного.

– Мама! Ты ничего не понимаешь!

– Я все понимаю. Поверь уж! Обычный, не слишком умный, взбаламученный гормонами мальчишка. Ему все равно, что ты, что какая-нибудь другая.

– Мама!

– Все, Настя! Все! Никуда ты не пойдёшь. Во всяком случае, пока не исправишь «тройки». А заодно и посмотрим, так ли ты твоему Руслану нужна. Если действительно нужна, он поймёт и подождёт.

По моим щекам давно уже катились «фальшивые» слезы, но маме было глубоко наплевать. И я поняла, как сильно ненавижу её. Поняла, что во всем мире у меня нет ни одного близкого и родного человека. Меня никто не любит. Никто, кроме Руслана. Но как я скажу ему завтра, что меня с ним не отпускает мама. Из-за «троек». Какой стыд! Я никогда не смогу ему это сказать.

Я скажу ему, что пойду. И пойду! Пойду обязательно! И будь что будет! Плевать! Пусть родители бесятся! Пусть навсегда запрут меня дома! Зато у меня будет завтрашний вечер! С ним! Только с ним!

Я никогда не была столь решительной. Меня даже немного трясло от осознания происходящего. Я плохо ориентировалась в сменяющих друг друга событиях, потому что все время думала только о предстоящей встрече с Русланом. Лишь на химии я немного пришла в себя. К действительности меня вернул голос нашей классной Инны Марковны, настойчиво повторявший мою фамилию.

– Ермакова, в чем дело? Очнись! Спустись с небес! Я объясняю новый материал, а ты витаешь непонятно где.

Новый материал. О чем это она? Какое мне дело до её химии, если сегодня…

– Ермакова! – не отступала Иномарка. – Тебе бы не помешало послушать. Иначе недолго и «тройку» за четверть отхватить. Не стоит тешить себя тем, что ещё два года впереди. Ермакова!

Да что ж она заладила: Ермакова! Ермакова! «Тройка»! Химия!

– Ты слышишь меня, Ермакова?

И тут я не сдержалась.

– Отстаньте от меня! – вырвалось само собой.

Я никогда не разговаривала так с учителями, но сейчас мне было все равно. Пусть Иномарка вопит на всю школу! Пусть тащит меня к директору! Мне плевать!

А она почему-то удивлённо взглянула на меня и тихо произнесла:

– Ну что ж, Ермакова, договорим после урока. Не будем зря тратить время.

На меня её слова не произвели никакого впечатления, я о них тут же забыла, а после звонка на перемену, когда классная ловко выхватила меня из толпы, устремившейся к двери, почувствовала лишь раздражение.

Ну почему она не хочет оставить меня в покое?