Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Общая идея, владевшая умами идеологов коммунистической революции, состояла в том, чтобы преодолеть принципы парламентаризма и разделения властей в рамках непосредственной, или так называемой «работающей» демократии. Отталкиваясь от анархистского мифа государства-коммуны, теоретическая конструкция Республики Советов, как было показано ранее, выражала идею прямой передачи власти «трудящимся массам». Формой ее осуществления должны были стать новые институты – советы, спонтанно возникшие учреждения, выражавшие традиционалистские стереотипы населения аграрного общества – уравнительно-распределительные установки крестьянской общины, восходящие едва ли не к отношениям родового быта. Социальный запрос на подобный тип организации власти вполне понятен – еще В. О. Ключевский говорил о маловероятности прямого перехода от самодержавия к парламентаризму в России, минуя переходные формы. Однако степень представительности данных форм, очевидно, могла получить различное выражение в политической системе переходного общества – без превращения их в гипертрофированные институты государственности[656]. Ни одна политическая партия (включая умеренных левых) всерьез не рассматривала советы как полноценную альтернативу парламентаризму: их считали в лучшем случае инструментом воздействия на «буржуазное» Временное правительство. «Советы, – считали меньшевики, – были прекрасной организацией для борьбы со старым режимом, но они совершенно не в состоянии взять на себя создание нового режима». Поэтому вместо «республики советов» они отстаивали «парламентарную республику без президента, установление законодательной инициативы и референдума по важнейшим вопросам» – т. е. «применение швейцарской системы»[657]. Такова же была позиция западной социал-демократии и ее адептов в России.

Большевики, доктринально поддерживавшие передачу власти Учредительному собранию, в ходе революции относились к советам также чисто инструментально, выдвигая и снимая лозунг о передаче им власти в соответствии со степенью собственной поддержки. В самом большевизме, как показывают споры кануна Октябрьского переворота, не было единства в отношении советов – считать их единственным или вспомогательным институтом власти[658]. Использовав советы для легитимации Октябрьского переворота и роспуска Учредительного собрания, они увидели в них прекрасный инструмент массовой мобилизации и сохранения своего господства. Однако Ленин и его окружение, захватившие власть, но не имевшие (в отличие от кадетов) готового проекта конституционных реформ и государственного строительства, столкнулись с аморфностью «советской демократии» и необходимостью ее переустройства. В ходе разработки Конституции РСФСР 1918 г., принятой после роспуска Учредительного собрания, идея Республики Советов получила поэтому три принципиально различные интерпретации – как выражения коммунистического самоуправления; эрзац представительных учреждений и централистическая вертикаль власти. Стремление совместить концепции рабочей и советской демократии составляет содержание начального этапа деятельности Конституционной комиссии ВЦИК по выработке советской конституции и выражается в ряде гибридных проектов (в которых советы отождествляются с производственными коммунами).

Первая модель коммунистического самоуправления (представленная в Конституционной комиссии эсерами-максималистами) была близка к анархическому идеалу Коммуны и поэтому в наибольшей степени окрашена коммунистическим утопизмом. «Организация общественной власти или самоуправления трудовой республики, – утверждали они, – строится на началах объединения и представительства всех политически правоспособных членов общества (с соблюдением прав меньшинства посредством применения принципа пропорциональности)»[659]. Высшим органом власти является Всероссийский съезд советов – «съезд представителей местных советов и центральных и областных советских организаций», включая органы профсоюзных, кооперативных, культурных организаций и «политических организаций, стоящих на точке зрения советской власти». В его компетенцию входит «решение важнейших вопросов жизни трудовой республики; выработка заданий и директив ЦИК и утверждение состава центральных ведомственных коллегий (комиссаров); исключительное решение вопросов войны и мира». Съезд, по образцу секций Парижской коммуны, разбивается на коллегии-комиссии «с правом полного контроля всех органов центральной власти». ЦИК является в промежутках между съездами заместителем съезда и высшим после него органом республики, в компетенцию которого входит решение вопросов законодательной, исполнительной и судебной власти. ЦИК формирует правительство – Совет центральных коллегий (утверждаемый Съездом) и наделяется «прерогативой запросов к нему или отдельным центральным ведомствам, коллегии которых самостоятельно выбирают и смещают своего председателя. Собрание председателей коллегий образует президиум Совета центральных коллегий»[660].