Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Попробуем разобраться с этими обвинениями советских ученых. У меня сразу возникает вопрос. В отношении чего грамотные ученые, по словам В.Н. Сойфера, должны показывать конформизм, им осуждаемый. С какой такой неправдой их принуждали согласиться или от какой истины они должны были отказаться под нажимом властей, что им пришлось покривить душой. В.Н. Сойфер пишет (см. раздел 1.1), что их заставили отказаться от клеточной теории, которую власти запретили. Но это же неправда и мы это показали в начале настоящей главы, приведя выдержки из резолюции Совещания по проблеме живого вещества.

В чем конкретно выражалась поддержка Лепешинской участников совещания. Ответов на этот вопрос я не нашел у В.Н. Сойфера. О.Б. Лепешинская считала, что есть не имеющее клеточного строения живое вещество, из которого могут возникать клетки. Живое вещество, таким образом, является центральным понятием доктрины О.Б. Лепешинской. О нем бы и надо рассказать читателю, раз взялся критиковать ученого. Но я не нашел в книгах В.Н. Сойфера (1998, 2002) ответа на вопрос, что такое живое вещество и как его понимала О.Б. Лепешинская.

В этой связи интересную и, я бы сказал, точную оценку второй книги В.Н. Сойфера (2002) дал нобелевский лауреат Джошуа Ледерберг (эта оценка приведена на обложке книги): «Я считаю, что никто лучше не подготовлен, чем Валерий Сойфер, для исследования трагического периода в истории СССР... Сойфер проявил экстраординарные научные качества историка, скрупулезность в документальном анализе и тщательность в раскрытии смысла сохранившихся документов и записей, а также в создании стиля, который буквально завораживает читателя». Ледерберг не упомянул, что Сойфер биолог и ничего не сказал о нем как историке биологии. Мое мнение таково, что В.Н. Сойфер как биолог не был в той же мере скрупулезным и тщательным в разъяснении научной несостоятельности концепций тех авторов, которых он взялся критиковать.

Может быть ученых, выступавших на совещании, заставляли признать как неоспоримый факт существование живого вещества, способного порождать клетки. И это неверно. Фактом концепция живого вещества станет лишь тогда, когда результаты О.Б. Лепешинской будут не только подтверждены наблюдениями других исследователей, но и найдут свое место в общей картине развития организма. В таком случае, на чем В.Н. Сойфер основывал свою критику Ольги Борисовны? Единственное, что я вычитал из его книг, так это его утверждение, что живого вещества нет, поскольку его никто не видел, разумеется, кроме О.Б. Лепешинской. Еще дальше пошли в оценке идей О.Б. Лепешинской некоторые другие ученые (из близких по времени работ см., например, книгу Ю.Я. Грицмана, 1993, с. 57), которые утверждали, что будто бы Лепешинская пытается возродить давно отвергнутую теорию самозарождения, т.е., если быть точным, идею возникновения живого из неживого. На майском совещании на этот момент обратил внимание академик Е.Н. Павловский (Совещание, 1951, с. 90). Не лишнем в этой связи будет привести его точные слова: «Критики, как уже указывалось, считали такую постановку проблемы [защищаемую О.Б. Лепешинской] возвратом к воззрениям о самопроизвольном зарождении организмов. Такое сравнение не ко времени и не к месту. Дело касается возможности становления клеточной структуры из ныне существующей живой материи, которая в своем образовании связана с тем или другим организмом. Складов живой материи, где-либо в природе возникшей самопроизвольно, вне участия живых организмов, мы не имеем, во всяком случае пока они не открыты. Следовательно отпадает и грубое сравнение произведенных исследований с опытами Парацельса, и попытка отбросить самую проблему куда-то назад, в средневековье» (выделено нами).

Вернемся к воспоминаниям Я.Л. Рапопорта. О психологических факторах, связанных с конформизмом ученых, он сказал достаточно подробно. В то же время при разборе социально-политических факторов ограничился двумя примерами. Он, в частности, привел два эпизода, которые недвусмысленно указывают на организаторов сессии. Эпизод, свидетелем которого был Я.Л. Рапопорт, связан с академиком Д.Н. Насоновым, который критиковал работы О.Б. Лепешинской и которому пришлось в конечном итоге сдаться и каяться. Д.Н. Насонов, по словам Я.Л. Рапопорта ([1988] 2003, с. 273), сидел «в холле Академии медицинских наук... и время от времени звонил в ЦК партии заведующему отделом науки Ю.А. Жданову, дожидаясь приема у него и рассчитывая на него». На все звонки Д.Н. Насонова секретарь Ю.А. Жданова отвечал, что тот вышел или на совещании, но обязательно будет. Поэтому любезно просил перезвонить через час. И так продолжалось весь рабочий день. Возникает вопрос, почему Ю.А. Жданов, который до этого лично общался с ленинградскими учеными, побуждая их выступить против Т.Д. Лысенко, вдруг стал недоступным бюрократом? Не был ли он как-то связан с письмом тринадцати и теперь не хотел встречаться с Д.Н. Насоновым, поскольку не мог ему сказать ничего утешительного. Не всё зависело от Ю.А. Жданова.