Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Ламаркизм здесь упомянут не к месту. Он связан с другим вопросом, касающимся действия неблагоприятных для организма условий внешней среды, отличающихся от тех, к которым приспособлен организм. Будут ли индуцированные неблагоприятной средой изменения организма сохраняться у его потомков при их возвращении в исходные благоприятные для развития условия? Вот ключевой вопрос ламаркизма.

Читатель может спросить, как же следует относиться к оценке той же преступности. Является ли она социально обусловленным злом или же речь идет о генетически обусловленном состоянии человека которого перевоспитать невозможно? Один возможный ответ дан Б. Л. Астауровым: проявления преступности имеют и генетическую и социальную составляющие. По генетической предрасположенности к преступной деятельности люди могут быть ранжированы от нуля до единицы. Средний по этому показателю человек может пойти на преступление при ухудшении социальных условий. В то же время существуют личности, которые ни при каких обстоятельствах не пойдут на преступление. На другом конце находятся те, для которых преступная деятельность является смыслом жизни. Если в колониях бактерий появляются мошенничающие клетки, пользующиеся как паразиты ресурсами колонии, ничего не давая взамен, – клетки, которые колония распознает и от которых она старается избавиться, то что уж говорить о человеческом обществе.

В связи со сказанным полезно еще раз обсудить пример, рассмотренный в книге Грэхэма (1991, с. 241). В июне 1983 г. Константин Черненко выступил на Пленуме ЦК КПСС с речью «Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии». Он, в частности, сказал: «Вряд ли можно признать научными концепции, которые объясняют такие, например, качества человека, как честность, смелость, порядочность, наличием “положительных” генов и фактически отрицают, что эти качества формируются социальной средой». «Самым важным – комментирует цитату Грэхэм – здесь является не само по себе мнение, а то, кем оно было высказано. В нем не содержится прямого отрицания противоположного мнения, поскольку никто из тех, кто выступал с противоположных позиций, не говорил в действительности о «положительных» генах. Вместе с тем, поскольку Черненко выступал как главный партийный идеолог, положения его речи рассматривались партийными функционерами как руководство к действию».

Прервем цитирование. Как же тогда понимать то, что Грэхэм сказал ранее о позиции В. П. Эфроимсона. Ведь К. У. Черненко в своей критике скорее всего имел в виду упомянутую выше статью В. П. Эфроимсона «Родословная альтруизма». В. П. Эфроимсон связывал с генами «такие качества, как альтруизм, героизм, способность к самопожертвованию, стремление к добру, уважение к старшим, родительские чувства». Если Вы скажете, что такие качества определяются многими генами, то сразу встанет вопрос, какими генами и можно ли это доказать. Возникнет вопрос и чисто теоретического порядка. Если признак определяется многими генами, то это означает, что он формируется в результате взаимодействия многих белков. Взаимодействующие белки являются составляющими фенотипа, не генотипа. Чтобы снять противоречие нам надо или упразднить деление организма на генотип и фенотип, или вернуться к менделевской схеме независимых генов, определяющих упомянутые К. У. Черненко и В. П. Эфроимсоном качества.

Первое решение соответствует подходу Т. Д. Лысенко, в котором признается, что на данном этапе развития науки мы не знаем как определяются упомянутые качества. Не исключено, что та же гениальность зависит от более высокого уровня (содержания) каких-то активных молекул в организме человека. Если это будет доказано, то со временем можно будет делать лекарства для повышения умственной активности. Но пока мы можем лишь строить догадки.

Продолжим цитирование, «…в условиях Советского Союза, история интеллектуальной жизни которого знает множество примеров вмешательства партии в ход научных дискуссий, речь Черненко явилась иллюстрацией того, что было совсем нехарактерно для дискуссий по проблеме «природа – воспитание», ведущихся на Западе. Эта речь продемонстрировала, что советские партийные руководители так и не извлекли уроков из того периода жизни советского общества, который был связан с именем Лысенко. И вопрос здесь вовсе не в том, являются ли теории генетического детерминизма истинными или ложными, а в том, кто должен решать вопрос об их истинности – Коммунистическая партия или же исследователи, являющиеся специалистами в той или иной области науки? В своей речи Черненко продемонстрировал убеждение, что именно партия может судить об истинности той или иной научной теории; этот вывод вытекает из его слов о том, что есть «проблемы, решенные давно и однозначно» на основе теории «материалистической диалектики», а потому не требующие обращения к ним с целью повторного решения» (Грэхэм, с. 242).