Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Коснемся сначала первого вопроса. Сейчас доказано, что повреждающие воздействия с иными, немутационными последствиями могут сказываться на наследственность через ее эпигенетические механизмы (см. Шаталкин, 2015). Такого рода наследственные изменения описывались ранее в понятии длительных модификаций. Длительные модификации охватывают более широкий круг явлений наследственного характера. Поэтому наследственность, возможно, не исчерпывается ее генетической и эпигенетической формами.

Что касается второго вопроса – о возможности влияния организма на наследственность, то пока он находится в стадии натурфилософских обсуждений. Прежде всего не полностью ясно, как сопряжены и сопряжены ли вообще генетическая и негенетическая наследственность. Наиболее вероятные пути воздействия организма на наследственность связывают с его возможностями запускать собственные мутационные программы через механизмы межклеточного обмена нуклеиновыми кислотами.

Чтобы эти и другие возможные программы «генетического поиска» (Чайковский, 1976, 2006) начали действовать, необходим внешний толчок, каким и являются повреждающие воздействия среды. Оценивая жизненные показатели, например, плодовитость у насекомых или продолжительность жизни, мы можем определить круг условий внешней среды, к которым организм приспособлен и которые в силу этого являются для него нормальными. Эти нормальные условия жизни организма составляют его наследственные требования (Лысенко, [1943] 1948). Аномальные условия ведут к тем или иным нарушениям в работе организма и создают новые потребности организма, направленные на то, чтобы преодолеть последствия действия этих аномальных условий (Ламарк). Т. Д. Лысенко в случае возможного преодоления неблагоприятных последствий действия среды говорит об ассимиляции этих аномальных условий.

Таким образом, в мичуринской биологии под модификациями имеют в виду лишь такие изменения, обусловленные действием среды, которые сохраняются в ряде поколений и после того, как соответствующие факторы среды перестали действовать. Эти изменения отвечают понятию длительных модификаций.

Если организм реагирует на ухудшение жизненных условий изменениями, которые наследуются по типу длительных модификаций, то по логике он должен реагировать на улучшение (относительно нормы) жизненных условий изменениями, наследуемыми как длительные модификации. Таким образом, модификации распадаются на две категории изменений организма, положительных и отрицательных.

Имея в виду первый тип изменений, Т. Д. Лысенко (1939, с. 155–156) защищал необходимость хорошей агротехники в семеноводстве: «Мы категорически возражаем против ложного утверждения о том, что от условий жизни не зависит качество породы (генотип). Мы считаем, что на семенных участках в совхозах, колхозах, на участках селекционных станций необходимо всегда применять возможно лучшую агротехнику, так как это не только повышает урожай семян с единицы площади, но, что самое главное, улучшает породность этих семян. По логике же менделизма, безразлично: будет ли на семенных участках хорошая агротехника или плохая». Если улучшает, то через механизм длительных модификаций.

Киевский академик Н. Н. Гришко (1939, с. 206) на той же дискуссии в редакции журнала «Под знаменем марксизма» отчасти признал правоту Т. Д. Лысенко: «Прежде всего я должен подчеркнуть, что явление последействия условий питания, т.  е. тот факт, что при отборе на крупность семян получается лучшее потомство, давно было установлено. Но никем не был поставлен вопрос о том, что это имеет огромное народнохозяйственное значение. Это сделал Трофим Денисович. В самом деле, если из года в год будем путем тщательной агротехники на семенных участках выращивать здоровый с хорошо выполненным эндоспермом посевной материал, то мы имеем возможность всегда, каждый год получать повышение урожая. Но я не могу согласиться с тем, что в данном случае увеличение урожайности будет наследственным. В этом я сомневаюсь».